– Привет, Александра, это Маркус.

– Какой Маркус?

– Маркус Гольдман.

– Кто?

– Маркус, кузен Вуди и Гиллеля.

– Ой, Маркус, кузен! Привет, Маркус, как дела?

Я сказал, что звоню по поводу конкурса, что мне страшно жаль, что она не выиграла, и по ходу разговора она расплакалась.

– Никто в меня не верит, – сказала она. – Мне так одиноко. Всем на меня плевать.

– Мне на тебя не плевать, – ответил я. – Они тебя не отобрали, потому что конкурс идиотский. Они тебя не стоят! Не давай себя сломать! Вперед! Запиши еще одну пробу!

Повесив трубку, я собрал все свои сбережения, сложил в конверт и отослал ей, чтобы она могла сделать профессиональную запись.

Через несколько дней я получил извещение, что на мое имя пришло почтовое отправление. Мать, встревожившись, долго выспрашивала меня, не покупал ли я порнографические видео.

– Нет, мама.

– Дай честное слово.

– Честное слово. Если бы я их купил, указал бы другой адрес.

– Это какой же?

– Мама, я пошутил. Я не заказывал никакой порнухи.

– Тогда что это?

– Не знаю.

Несмотря на мои протесты, она непременно пожелала сходить со мной на почту, а у окошка стояла за моей спиной.

– Откуда посылка? – спросила она у почтового служащего.

– Из Балтимора, – ответил тот, отдавая мне конверт.

– Тебе что-то должны прислать кузены? – спросила мать.

– Нет, мама.

Она торопила меня, чтобы я поскорей вскрыл письмо, и я в конце концов сказал:

– Мама, по-моему, это личное.

Ужас перед порнографией прошел, и ее лицо просияло.

– У тебя подружка в Балтиморе?

Я молча посмотрел на нее, и она наконец сделала милость и ушла ждать меня в машине. Я отошел на почте в уголок и осторожно открыл конверт.

Я перечитал письмо раз десять. Я прижимал его к сердцу. Я танцевал на бетонном полу почты. Александра мне написала. Мне. От волнения у меня все сжалось внутри. Я сел к матери в машину и за всю поездку не проронил ни слова. А когда мы въехали в нашу аллею, сказал:

– Хорошо, что у меня нет муковисцидоза, мама.

– Вот и славно, дорогой. Вот и славно.

15

Весь день 26 марта 2012 года, когда вышла газета, я просидел дома.

Телефон звонил не переставая. Я не отвечал. Бесполезно: все хотели знать, правда ли это. Действительно ли я живу с Александрой Невилл?

Я знал, что у моих дверей вот-вот станут дежурить папарацци, и решил запастись провизией, чтобы какое-то время не нужно было никуда выходить. Вернувшись из супермаркета и выгружая из багажника пакеты с едой, я увидел Лео; тот работал в саду перед домом и спросил, не собираюсь ли я сидеть в осаде.

– Так вы ничего не знаете?

– Нет.

Я показал ему газету.

– Кто это все снимал? – спросил он.

– Те типы на вэне. Это были папарацци.

– Вы хотели прославиться, Маркус. А теперь вы не хозяин собственной жизни. Помощь нужна?

– Нет, Лео, спасибо.

Вдруг за нашей спиной раздалось тявканье.

Это был Дюк.

– Что ты тут делаешь, Дюк? – спросил я.

Он уставился на меня своими черными глазами.

– Уходи, – велел я.

Я пошел отнести часть пакетов на крыльцо, и пес двинулся за мной.

– Уходи! – крикнул я.

Он смотрел на меня и не двигался с места.

– Уходи!

Он стоял как вкопанный.

В эту минуту послышался шум мотора, и какая-то машина затормозила у дома. Это был Кевин, вне себя от злости. Выскочив из машины, он направился ко мне, явно готовый пустить в ход кулаки.

– Сукин сын! – заорал он мне в лицо.

Я отшатнулся:

– Ничего не было, Кевин! Эти фотографии – ложь! Александра дорожит тобой.

Он остановился:

– Ты меня обдурил…

– Никого я не дурил, Кевин.

– Почему ты мне не сказал, что произошло между вами с Александрой?

– Не я должен был тебе это сказать.

Он угрожающе ткнул в меня пальцем:

– Убирайся из нашей жизни, Маркус.

Схватил Дюка за ошейник и потащил к машине. Тот пытался вырваться.

– Сюда, живо! – заорал он и встряхнул пса.

Дюк заскулил и попробовал отбиваться. Кевин рявкнул, чтобы он замолчал, и силой запихнул его в багажник своего кроссовера. Садясь в машину, он произнес с угрозой в голосе:

– Больше к ней не приближайся, Гольдман. Никогда. Ни к ней, ни к этому псу, ни к кому. Продай дом и вали отсюда подальше. Для нее тебя больше нет. Слышишь? Тебя больше нет!

И рванул с места.

Дюк через заднее стекло бросил на меня полный нежности взгляд и что-то пролаял, но я не понял, что именно.

Балтимор, осень 1995 года

Осенью начался новый учебный год и новый футбольный сезон. “Дикие кошки” из Баккери быстро заставили о себе говорить. Чемпионат они начали триумфально. Вся школа страстно болела за команду, вскоре снискавшую славу непобедимой. Что могло случиться с “Дикими кошками” за несколько месяцев, что они настолько изменились?

На трибунах стадиона в Баккери во время каждого матча яблоку негде было упасть. А если матч был выездным, когорты шумных преданных болельщиков ездили за командой всюду. Местная пресса скоро переименовала ее в “Непобедимых Диких кошек из Баккери”.

Гиллель страшно гордился успехами команды. Сделавшись ассистентом тренера, он наконец нашел свое, особое место в “Диких кошках”.