Она осторожно, чтобы не разбудить, по очереди поцеловала всех детишек и вышла в комнату отдыха персонала.

— Мне надо поговорить с тобой, — сказала она, обращаясь к Аните, директору детского сада. — Сейчас, — добавила она, видя, что Анита поднесла к губам чашку кофе, всем своим видом демонстрируя, что поговорит, когда поест. Анита поставила чашку на стол, и они с Беттиной пошли в директорский кабинет. Беттина написала заявление об увольнении, взяла рюкзак и вышла на улицу, всей грудью вдыхая прозрачный осенний воздух.

В саду с ней обошлись хуже некуда. После того как Себастьяна объявили в розыск, Анита с пристрастием допросила всех сотрудников. Она хотела знать, что и как произошло в парке, подчеркивая, что это страшная безответственность — отдать ребенка незнакомой женщине. Анита была в ярости, ибо ее саму приперли к стенке во время очень неприятного телевизионного интервью, а потом ей в течение всего дня пришлось отвечать на телефонные звонки перепуганных родителей и потерявших всякий стыд журналистов. Ценой нечеловеческих усилий ей удалось сохранить спокойствие и самообладание. Но ярость копилась внутри и искала выхода. Анита обрушила ее на Беттину. Она была молода, пришла в сад по программе создания новых рабочих мест, не была профессиональной воспитательницей и поэтому не могла ничего возразить директору.

Мало того, полицейские тоже изрядно попортили ей кровь. Они оккупировали кабинет Аниты и начали допрашивать сотрудников поодиночке. Когда очередь дошла до Беттины, все остальные сотрудники уже прошли процедуру и — это было очевидно — весьма нелестно отозвались о Беттине. Она хотела рассказать все, что знала, но полицейские вообще не желали ее слушать. Они постоянно ее перебивали, задавали наводящие вопросы, вместо того чтобы дать ей высказаться.

— Часто ли тот человек смотрел на Себастьяна? Действительно ли он брал Себастьяна на колени?

Понятно, они хотят пришить это дело несчастному старику. Сегодня всем мерещится педофилия. Но здесь педофилия была ни при чем, Беттина была в этом уверена. Человек, у которого был смертельно больной ребенок, не мог быть педофилом. Беттина просто знала это.

— Об этом мне ничего не известно, — коротко ответила она.

— Но ваши сотрудники говорят, что вы то и дело подсаживались к тому человеку, курили и разговаривали с ним. Так ли это?

— Вполне возможно, но это не имеет никакого отношения к делу.

— Об этом судить будем мы, а не вы.

— Если мне будет позволено дать вам совет, то я скажу, что в первую очередь спросить о том, кто вообще забирал Себастьяна из сада, надо его родителей. Его забирало великое множество самых разных людей. Интересно, родители мальчика хотя бы приблизительно знали тех людей? Спросите их о тех девушках и об их дружках. Вот мой совет.

— Правда ли, что той женщине Себастьяна отдали именно вы? — спросил полицейский, словно не слыша сказанного.

Потом снова, как заезженная пластинка, повторялись заклинания о том, что это было грубейшее нарушение правил. При этом в отношении Себастьяна существовало особое, неписаное правило — отдавать его всякому, кто за ним придет. Собственно, у воспитательниц не было иного выбора. Так почему и за что ее упрекают? Она взяла Себастьяна домой, когда его вообще никто не забрал. Она уложила его в собственную кровать. Она повела себя более ответственно, чем другие. Она дала им совет, но они не захотели слушать. Теперь она не скажет больше ни слова.

— Знаком ли вам тот человек на скамейке?

Беттина отрицательно покачала головой. Она не стала рассказывать о больном ребенке, о письме бразильскому врачу, которое она перевела. Она не хотела подставлять несчастного старика этим быкам. Она отрицательно качала головой в ответ на все вопросы, включая и самый последний:

— Приходилось ли вам в последнее время встречать того человека?

Только по окончании допроса, когда Беттина вернулась к детям, она поняла, что на последний вопрос ответила правду. Она действительно не видела того человека после исчезновения Себастьяна. Вчера был изумительный солнечный день. Воздух был чист и прозрачен. Как раз в такую погоду тот человек любил сидеть на скамейке в парке. Но вчера его там не было.

Потом был обед и послеобеденный сон. Беттина обычно оставалась на сон с детьми, а другие сотрудники устраивали себе перерыв. Вот тогда она и приняла решение уйти.

— У тебя нет назначения на место, куда бы ты могла уйти, — ответила ей Анита.

Естественно, она была права. Беттину прислали сюда из центра по созданию новых рабочих мест, и речь могла идти не об увольнении, а только о смене места. На следующий день Беттина побывала на бирже труда и получила место на суповой кухне Армии спасения.

Вот она и стоит теперь на кухне и помешивает гороховый суп, а Сив стоит за стойкой и обслуживает посетителей. Из зала доносился невнятный гул мужских голосов.

Она думала о том, что появилось вчера в газетах, пестревших огромными фотографиями и аршинными заголовками. Тот дружелюбный человек оказался мужем убийцы! Беттина была уверена, что идея похищения принадлежала ей, а не Рейне.

В это время в зале что-то произошло. Один из мужчин что-то кричал в приступе ярости. Беттина обернулась к стойке.

— Это Конни, — вздохнула Сив и направилась в зал.

Крики, треск и хлопнувшая дверь. Сив взяла ведро и тряпку и снова пошла в зал подтереть разлитый суп. В зале снова наступила относительная тишина.

— Здесь не всегда так, — сказала Сив, полоща под краном половую тряпку. — Обычно здесь очень тихо.

Беттина подошла к стойке, чтобы налить суп какому-то молодому человеку. Через его плечо она увидела, как из-за стола в зале встали двое мужчин и направились к выходу. Один из них был мал ростом и слегка прихрамывал. Капюшон почти целиком скрывал его лицо, а сам он был похож на телепузика. Когда дверь за мужчинами закрылась, Беттина подумала, что тот маленький похож не только на телепузика.

Себастьян с трудом продирался сквозь лесные заросли. Ангела шла следом. То и дело она хрипло кричала, чтобы он подождал. После очередного оклика он обернулся и посмотрел на нее. Опустив голову, Ангела стояла, опершись о ствол дерева. Шапка сползла на затылок, багрово-красное лицо блестело от пота. Спортивную сумку она поставила на землю. Себастьян подошел к ней.

— Может быть, нам отдохнуть? — спросил он.

Она так энергично тряхнула головой, что с ее лица дождем брызнули капли пота.

— Еще рано. Идем дальше. Постоим еще пару секунд, — сказала она.

Говорила Ангела с трудом, слова вырывались из горла толчками, чередуясь с тяжелым прерывистым дыханием. Она сняла шапку, вытерла лоб тыльной стороной ладони, надела шапку и вскинула сумку на плечо. На другом плече висело ружье.

— Ну вот. Теперь идем дальше.

Оно ободряюще кивнула мальчику и дала ему знак идти.