Хотя Хемингуэй прежде не бывал в столице Великобритании, он неожиданно для себя оказался там в окружении друзей, родственников и коллег, которые не давали ему скучать. Весной 1944 г. Лондон был центром союзной вселенной. Казалось, все крутилось вокруг готовящейся высадки войск в северной Европе. На улицах было полно едущих в автомобилях и идущих пешком солдат, матросов и летчиков со всех концов свободного мира. Рестораны, что поприличнее, и клубы были заполнены офицерами. Журналисты готовились к освещению великого события, которое, по ощущениям, вот-вот должно было произойти. Лестер, брат Хемингуэя, перед которым тот хвастался участием в операции Friendless, находился там в составе военного кинематографического подразделения. Когда Геллхорн, наконец, добралась до Лондона, у Хемингуэя почти не было времени для общения с ней. Их отношения совсем испортились. Они продолжали ругаться, и Хемингуэй грубо выставлял ее на смех при посторонних. Ситуацию усугубляло то, что он положил глаз на Мэри Уэлш, военного корреспондента из Миннесоты, которая работала с Лестером и одолевала его расспросами о брате. Мэри была изящной брюнеткой ростом 157 см с короткими кудрявыми волосами и приветливой улыбкой. На взгляд других корреспондентов, она выглядела одинаково хорошо что в форме, что в свитере, который носила без бюстгальтера. Хотя Мэри была замужем за австралийским журналистом, она довольно быстро превратилась в пассию Эрнеста, а после развода Хемингуэя с Геллхорн заняла место его четвертой жены.

Это пестрое сообщество не обошлось без шпионов. Один из них был из НКВД, и он разыскивал Хемингуэя. Об их встрече осталась очень короткая запись. В ней говорилось, что неназванный оперативный сотрудник встречался с Хемингуэем в Лондоне в июне. Откуда советские спецслужбы знали, где и когда его можно найти? Это могло быть как чистой случайностью, так и результатом кропотливого поиска. Не исключено также, что во время последней встречи в Гаване Хемингуэй дал советскому «работнику» идею, где его искать. (По существующей легенде Dorchester давно облюбовали представители пятой колонны и шпионы всех мастей.) Контакт советских спецслужб с Хемингуэем вполне мог быть частью какого-нибудь плана связи, в соответствии с которым он должен был появиться в определенном месте в определенное время в определенный день недели.

Из досье НКВД следует, что эта встреча имела такой же характер, как и встреча до отъезда Хемингуэя из Гаваны. Она опять была теплой и неокончательной — советские спецслужбы зондировали доступность агента и готовность к работе, Хемингуэй отвечал охотно, но воздерживался от конкретных обязательств:

За прошедшие четыре года характер войны против фашизма значительно изменился. Писатель продолжал симпатизировать Советскому Союзу и русскому народу, который понес огромные потери в войне с нацистами. Однако сейчас его собственная страна мобилизовалась и включилась в то, что Эйзенхауэр называл крестовым походом в Европу. Америка сдержала свое обещание стать арсеналом демократии, построив невероятное количество кораблей, самолетов и танков и поставив под ружье миллионы солдат. У Хемингуэя уже был повод гордиться своей службой на суше и на море. Но весной 1944 г. сухопутные силы США готовились вступить в схватку с немцами на полях северной Европы. Это была новая и достойная тема, о которой стоило писать, а также возможность внести свой вклад в победу без помощи НКВД.

Хемингуэй без дополнительных лекций со стороны Геллхорн понимал, что день высадки союзных войск станет поворотной точкой в войне в Европе. Он использовал все возможности, чтобы оказаться как можно ближе к месту высадки десанта. С борта 11-метровой десантной баржи писатель следил за событиями, которые разворачивались 6 июня 1944 г. у берегов Нормандии. Баржа входила в состав одной из самых крупных армад в истории: транспортные корабли и более мелкие суда, «покрывшие всю поверхность моря», как водяные жуки, «медленно приближались к побережью Франции». Неподалеку находился линкор Texas; его главные орудия изрыгали пламя и посылали снаряды размером с небольшой автомобиль в сторону утесов, возвышавшихся над пляжем с кодовым названием «Омаха». Как ни удивительно, такой обстрел не сломил немцев, и они активно стреляли по наступавшим. На берегу у самой кромки воды Хемингуэй мог видеть два полыхавших ярким пламенем американских танка, подбитых немцами.

Плацдарм «Омаха» оказался самым сложным для союзников в день высадки. План наступления в этом секторе был сорван в результате яростного сопротивления врага. Назревал хаос. Большинство танков, предназначенных для боевых действий на берегу, утонули в море, пехотные части не могли найти свои цели, а немцы в бункерах и дотах на возвышенности успешно оборонялись. В зоне прибоя и на каменистых пляжах погибло около 2000 американских солдат. Однако через сутки оставшиеся в живых сумели собраться и продвинуться вглубь побережья на 1–2 км. Они помогли создать плацдарм на континенте, который позволил американской, канадской и британской армиям в июне и июле с боями занять прибрежные провинции, а потом, в августе, двинуться на восток в направлении реки Сены и Парижа.

После высадки десанта Хемингуэй вернулся в Лондон и, наконец, получил возможность участвовать в вылетах королевских ВВС. Хотя он был теперь довольно грузным, ему все же удалось влезть в британскую военную форму с нашивкой корреспондента на погоне. Он даже умудрился нацепить спасательный жилет и кислородную маску поверх формы. В конце июня Хемингуэй участвовал в операциях против «самолетов-снарядов» V-1, неуправляемых ракет, которые немцы называли оружием возмездия и нацеливали на английские города. Как-то раз, находясь в воздухе на британском истребителе Tempest, он наблюдал, как эскадрилья американских B-25 бомбит пусковые площадки в местечке Дронкур во Франции. В другой раз, 29 июня, писатель летал над южным побережьем Англии на скоростном фанерном истребителе Mosquito, который занимался опасным делом — охотой на запущенные ракеты. В промежутках между полетами он изучал навигацию, поскольку не хотел быть простым «пассажиром, которого возят как мешок с песком». Здесь ему хотелось тоже быть полезным. Он увлекся изучением особенностей воздушной войны и стремился как можно дольше «чудесно» проводить время в королевских ВВС. Сейчас он уже не вспоминал о своем прежнем отвращении к правительству ее величества из-за политики в отношении гражданской войны в Испании.

Но, независимо от желаний Хемингуэя, война на суше очень быстро стала более важной, и пришло время покинуть лондонскую базу. Редакторам из Collier’s он был нужен на земле, во Франции, там, где американские солдаты вели тяжелые бои с немцами за Нормандию и Бретань. К середине июля Хемингуэй получил аккредитацию в корреспондентском корпусе, приписанном к сухопутным силам США. Оказавшись на континенте, он не изменил своим правилам поведения в военное время. У него были три цели: помогать сражающимся, находить самые интересные сюжеты и действовать по своему усмотрению. Они-то и определили пик его карьеры в качестве военного разведчика.