мысль выбросить его в мусорный бак, но потом она собралась с духом и, терзаемая любопытством, отважилась взять конверт. Некоторое время девушка держала его в ладонях, буквально ощущая кончиками пальцев неприятное содержание, а потом уверенно надорвала, вытащила письмо и прочитала его.

После этого Даша несколько минут сидела неподвижно, соображая, как ей следует поступить далее. Можно было просто проигнорировать письмо. Ведь оно могло затеряться и не достигнуть адресата. Ответ за это ей держать не придется. Вряд ли она когда-нибудь еще хоть раз встретится с братом.

Дарья порывисто поднялась со стула, чтобы немедленно собрать вещи и уехать от тетки навсегда, но уже в следующую секунду тяжело опустилась на место. Она осознавала, что не сумеет отказать брату. Это было сильнее ее. Игнат – единственный близкий человек. Он был ей по-настоящему дорог, оберегал ее от мелких и крупных неприятностей с малолетства, имел над ней какую-то непонятную и очень сильную власть. Даже сейчас, находясь от него на расстоянии тысячи километров, Даша чувствовала, что его влияние на нее не ослабевало.

Надо ехать к нему на свидание, как он и просил. А может, ничего особенного в этом письме и нет? Вдруг она неверно поняла слова брата? Игнат, конечно же, совсем не пытается втянуть ее в очередную скверную историю, а просто хочет увидеться с любимой сестрой, по которой очень соскучился. Ведь все-таки раньше они были очень близки.

От этой мысли ей сделалось значительно легче. Дарья окончательно успокоилась и стала собираться в дорогу.

В пересыльную колонию под Пермью она приехала только на четвертый день, изрядно утомившись в пути. Она сняла угол у местной жительницы, разбитной сорокалетней бабы с железными вставными зубами и с наколками по всему телу, свидетельствующими о ее бурно прожитой жизни, может быть, не всегда праведной, зато очень веселой.

На следующий день Дарья отправилась в тюрьму, попросила свидание с братом и получила от дежурного строгий отказ. Она едва ли не в слезах вернулась домой.

Увидев опечаленную жиличку, Клара, хозяйка квартиры, незамедлительно потребовала:

– Давай рассказывай, плакса, что у тебя там стряслось!

Стараясь не разреветься окончательно, выдерживая продолжительные паузы между горькими словами, Дарья изложила содержание короткого разговора с дежурным офицером. Его суть сводилась к следующему: рецидивисту с таким послужным списком нарушений социалистической законности свидания не положены.

Хозяйка внимательно выслушала ее и изрекла:

– Придумаю что-нибудь. Тут рядом со мной важный человек проживает, начальник оперативной части всей зоны, считай, второй человек после хозяина. На юбки он очень уж падок, ни одну симпатичную девку мимо себя не пропустит. Правда, и сам мордой смазлив, все при нем. Бабы к нему так и льнут. Давай сходим, поговорим с ним. Только ты особо не капризничай, – строго наказала хозяйка. – Иначе ничего не выйдет. – Она заметила, как переменилась в лице Дарья, и добавила: – А ты что думала? По-другому нельзя. Я вот на свидание к своему мужику езжу. Думаешь, меня просто так к нему пускают?

– А муж догадывается?

Клара с тоской, осознавая тяжесть своего греха, тихо ответила:

– Знает, соколик. Я от него ничего не скрываю. Понимает он меня. Любви во мне много, так что и на муженька моего хватает. Когда с ним остаюсь, самые сладкие ласки ему дарю. Должна же я как-то свой грех перед ним замолить. Так ты согласна? – спросила она по-деловому, заприметив нерешительность Дарьи, и добавила: – Ну, хорошо, я его сама сюда приведу, а ты уж решишь, как тебе дальше поступать. – Клара глянула в окно на дощатый дом, стоявший неподалеку, и довольно протянула: – Огонек в его окошке горит. Не спит еще кавалер наш поселковый. Уж не меня ли ждет, окаянный? – произнесла она кокетливо, взяла платок со спинки стула, повязала им голову и строго приказала: – И не брыкайся! Если, конечно, брата своего увидеть хочешь.

Дверь глухо стукнула. С улицы донесся звонкий голос хозяюшки, с кем-то задорно поздоровавшейся.

Дарья подошла к высокому старинному зеркалу с непрозрачными потемневшими разводами по самому центру, стоявшему в углу комнаты. В самый уголок стекла упиралась длинная волнистая трещинка.

Дарья слегка поморщилась и мимоходом подумала:

«Скверная примета. – Она поправила локон на виске, пригладила воротничок, отряхнула с рукавов едва заметные соринки. – А хороша девка! Ничего не скажешь! Мужикам такие красотули нравятся. По улице мне и пяти минут одной не пройти, парни так и цепляются в надежде на знакомство».

Дарья и сама осознавала свою власть над мужчинами и использовала ее не однажды для достижения собственных целей.

Ожидание не затянулось. Вскоре на крыльце послышался громкий разговор, в котором солировал густой мужской бас; Клара весело отвечала, беспрестанно смеялась. Им вдвоем нисколько не было скучно.

Потом дверь широко распахнулась. Дощатые половицы натужно заскрипели под властной тяжелой поступью. Занавеска в дверном проеме откинулась. В комнату вошел капитан лет тридцати пяти с волевым симпатичным лицом. Он остановился у входа и удивленно взирал на притихшую Дарью.

– Чего ты застыл, соколик? – осведомилась хозяйка. – Неужто красу ненаглядную увидел?

– Да так, показалось мне кое-что, – сказал капитан и натянуто улыбнулся. – Здравствуй. Не ожидал я такого. Ты ведь настоящая красавица. Кто бы мог подумать. Я хорошо знаком с твоим братцем. На доброго молодца он никак не тянет. Я не мог даже предположить, что его сестра окажется таким чудом. Как тебя звать-то?

– Дарья.

– А я Павел.

Этот высокий мужчина, едва ли не упиравшийся макушкой в сводчатый потолок, в сравнении с женщинами выглядел и вовсе исполином. Такие экземпляры женщинам нравятся, умеют обворожить их, увлечь, развеселить, сделаться нужными. Они общаются с ними ласково и великодушно, проходя через их судьбы, неизменно оставляют за собой след. Здесь уж кому как повезет. Для одних такие отношения – печальный опыт, для других – серьезные переживания, переросшие в сильное чувство.

Неожиданно для самой себя Дарья сделала открытие. Мужчина, стоявший посередине комнаты и добродушно улыбающийся, ей нравился. В ее непростой судьбе встречались такие. Они проносились подобно метеорам, обжигали душу и исчезали во тьме переживаний.

Лишь один из них, оставшийся в далеком прошлом, подарил ей желанное тепло, продолжавшее греть ее и поныне. Жаль, что встретиться с ним более не суждено, во всяком случае, не в этой жизни. Этот жизнерадостный красавец с широкой улыбкой и белоснежными зубами, с едва заметным застарелым шрамом на левой щеке чем-то напоминал ей незапамятную грешную любовь, сгинувшую где-то под Иркутском.

Эти воспоминания накатили на нее неожиданно, оказались болезненными. Дарья постаралась освободиться от этого наваждения, прикрыла глаза.

– Что же ты, красавица? Я так тебе противен,