нее сокамерника Коваля вместе с десятком других заключенных. С металлическим дребезжанием грохнула закрываемая дверца, громко заревел двигатель, и машина выкатилась с тюремного двора.

Назад Шаман не вернулся. Наверняка его пустили в расход в тот же день. Обычно с такими делами в тюрьмах не тянут.

Это был третий смертник, с которым Коваленков чалился за последний месяц. Первые двое пробыли с ним десять дней. Срок непродолжительный, по местным меркам даже ничтожный, но даже он сумел вселить в этих сидельцев крохотную надежду на спасение.

Одним из этих смертников был сумрачный военный, обвиненный в шпионаже. Он неожиданно уверовал в свое спасение, даже как-то подобрел лицом и бесконечно рассказывал о своей сытой довоенной жизни.

А вот второй сиделец, дядька интеллигентного вида с добрым задумчивым взглядом, на деле оказался самым настоящим маньяком.

Он бесконечно терзал Коваля одним и тем же вопросом:

– А вдруг помилуют?

Игнат Коваленков вконец устал от назойливости соседа, нащупал гвоздь, припрятанный в кармане, и сказал так, как оно и было:

– Кранты тебе, дядька, при любом раскладе! Если сейчас к стенке не поставят, так уркаганы все равно тебя пришьет. Не любят на зоне таких.

Интеллигентный сокамерник как-то сразу поник и более расспросами не донимал.

Смерть обстреливала Игната то справа, то слева. Он отчетливо осознавал, что в следующий раз она может и не промахнуться, ударить точно по нему.

Кроме грабежей, где против Коваля имелись серьезные обоснования, следаки инкриминировали ему еще три убийства, случившиеся месяцем ранее. Прямых доказательств его вины у них не существовало, были только косвенные улики. Но Коваленков не исключал вероятности, что кто-то из случайных свидетелей мог увидеть его на месте преступления.

Он старался обезопасить себя со всех сторон, отправлял малявы на волю надежным людям, которые могли бы подтвердить его алиби. Но такие доказательства были хлипкими и крайне ненадежными. Опытный следователь обязательно уловит в их показаниях противоречия. И тогда за него возьмутся по-настоящему, очень крепко.

Когда Шаман не вернулся, Коваль твердо решил, что не следует более искушать судьбу. Нужно делать ноги из каземата.

На первое время после побега место для лежки можно будет отыскать. Но вот для того, чтобы осесть поосновательнее и обзавестись надежными документами, потребуются серьезные вложения.

Хорошего купца отыскать всегда трудно. Наколка Шамана окажется весьма кстати. По его заверениям, при продаже колье денег хватит на десяток лет безбедной жизни. На большее время ему и не нужно. Еще неизвестно, что может произойти завтра. Жизнь – хороший советчик. Она непременно подскажет, как поступать дальше.

Просто так, нахрапом в дом адвоката не заявишься. Для начала следует узнать, где у него запрятаны деньги и брюлики. Он наверняка спрятал это добро в какое-то надежное место.

Самое разумное – заслать в дом Серебрякова человека, который сумел бы узнать, где тот припрятал драгоценности. Лучше всего для такой щекотливой роли подойдет сестра. Умна, артистична, фигурой и лицом бог тоже не обидел.

В недавние времена Дарья без труда разводила самого прожженного и недоверчивого субъекта. Она прикидывалась ласковой, доброй, неискушенной девочкой, именно таковой, на каких западает большинство мужчин, и те безо всякой опаски выкладывали ей все свои тайны.

Необходимо написать сестре, чтобы приехала в Пермь как можно быстрее, пока его не перевели в другое место, а то и в крытку могут запереть! Вот тогда со свиданиями возникнут проблемы. На это у граждан начальников имеются серьезные основания. Все-таки он сидит не за кражу кошелька, а за особо серьезные преступления.

Дарье придется проявить немалую смекалку. Просто так свидания особо опасным преступникам не дают, но она девушка умная, что-нибудь обязательно придумает.

Этим же вечером Игнат Коваленков отписал письмо сестре, проживавшей у тетки в Чехове. Он сообщил ей, что нуждается в помощи, и попросил ее немедленно приехать в Пермь.

Глава 17

Новый сосед

Было раннее утро, когда дверь зловеще громыхнула и широко отворилась, впуская в камеру очередного заключенного.

– Проходи! – строго сказал надзиратель. – Чего менжуешься? Теперь это твой дом.

Игнат Коваленков приподнялся со шконки и посмотрел на человека, скрывавшегося в густой тени камеры. Сутулый, долговязый, с котомкой в руках, новый сосед выглядел невыразительно. Не иначе как первоходок. С глухим дребезжанием стукнуло металлическое полотно двери, оставило его наедине с новым сидельцем.

Этот парень сделал два шага в глубину камеры и попал под тусклый свет, исходящий из зарешеченного оконного проема, устроенного едва ли не под самым потолком. Теперь Коваленков мгновенно признал в госте Владислава Зубкова, с которым давным-давно, когда-то в молодости, совершал кражи. Воровали они больше из баловства и приключений, чем из надобности: похищали белье, развешанное во дворах, голубей, чемоданы на вокзалах, а потом продавали все это за сущие копейки. Вырученных денег хватало разве что на курево да девчонкам на мороженое.

В ходе очередной такой кражи Владислав попался хозяевам того добра, на которое нацелились воры. Отдавать его в милицию не стали, а просто сильно наподдали и едва живого отпустили с миром. После этих побоев в его голове произошли крутые метаморфозы, заставившие парня пересмотреть свои прежние предпочтения. Он взялся за ум, перестал воровать, по совету родителей пошел на курсы фотографов, закончил их и стал работать в ателье.

Несмотря на разность интересов, их дружба не прервалась. Парни встречались по-прежнему, но уже не для того, чтобы обсудить предстоящую чердачную кражу. Теперь они ходили в парк на танцы и приятно проводили время с девушками.

– Владик? – с удивлением спросил Коваленков. – Вот так встреча!

– Игнат! – радостно отозвался приятель. – Вот это да!

Они обнялись, как это случается со старыми друзьями, заглянули друг другу в глаза, словно хотели рассмотреть задние мысли, не увидели таковых и продолжили теплую беседу, прерванную несколько лет назад.

– Не ожидал я тебя здесь увидеть.

– А я все думал, к кому же меня сейчас подсадят. Ведь все время стращали, дескать, отправим тебя сейчас в камеру к матерому зэку, так он с тобой что захочет, то и сделает.

Игнат Коваленков вяло усмехнулся. Следаки рассудили дальновидно и правильно. Они посадили Владислава именно к тому человеку, к которому и следовало, прекрасно осознавали, что новый сосед у этого первоходка будет далеко не ангел. При желании он сможет заставить сокамерника жрать землю. Владислава пытались прессовать, хотели навешать на него нераскрытые дела.

Вот только никто из следаков не знал, что они старые приятели. Да и Владик до сих пор представлял себе Игната тем прежним плюшевым подростком, с которым он когда-то воровал семечки на базаре.

– Они