Священник прикрыл глаза. Кто-то несведущий мог бы подумать, что пожилой человек просто задремал. Но Мариэла была магом разума.

Прошло, наверное, минут семь – десять. Магистр терпеливо ждала. Наконец отец Александр открыл глаза. Конечно, сна в них не было.

– Тяжек грех мой, – веско произнёс священник. – Одолела бесовская гордыня. Возомнил я, недостойный, о себе. Захотел вовлечь во православие женщину из инаго мира.

Мариэла вскинула правую руку ладонью вперёд.

– Не говорите так, отец Александр. Никак не могли вы знать о нашем мире достаточно, чтобы судить о богословских деталях применительно к нему. Да я и не всё рассказала, просто времени на это нет. Взять хотя бы драконов…

Мариэла прикусила язычок, осознав, что эти сведения, пожалуй, лишние, но было поздно:

– Драконов? Каких таких?

– Изображения я предоставить не могу, его у меня нет. Они ходят на четырёх лапах, покрыты чешуёй, умеют летать. Тяжелее среднего человека раза в два-три… Но не это главное. Драконы были задуманы и созданы как слуги Великих магов. Боевые летающие создания. И кто-то из Великих наделил их разумом. Сейчас у них даже есть своё государство там, на моей родине. В дела людей они обычно не вмешиваются. Торговать – да, торгуют.

Отец Александр хорошо учился богословию и потому сразу же ухватил важнейшую деталь:

– Разум – это понятно. А как же душа?

Несостоявшаяся прихожанка ответила не сразу и очень медленно, тщательно взвешивая слова:

– Не знаю точно, могу лишь сказать о собственных впечатлениях. Драконы дают клятвы и держат их, но они способны лгать, как и люди. Они восхищаются героями. У них существуют огромные по объёму сказания… Вообще драконья память лучше человеческой, это всем известно. И они в некотором смысле способнее к магии, чем люди: каждый дракон может управлять энергетическими потоками, а у людей один из ста. Вот ещё. Это мне кажется наиболее важным. Драконы способны к состраданию даже в отношении к тем, кто с ними не в родстве. К людям, например. Понимаете? В этом смысле они такие же, как мы.

– Да. Как люди, – произнёс настоятель Михайловской церкви слишком спокойным голосом. После некоторого молчания он добавил: – Как понимаю, могущественные Великие, о которых шла речь, более не существуют?

Мариэла чуть помедлила с ответом.

– Вы правы. Об этом не говорят вслух, но считается, что и Великие, и умения их исчезли навсегда.

Этика мага разума разрешала сканировать людей исключительно в лечебных целях. Разумеется, Мариэла не собиралась это делать с собеседником. Но обычная человеческая проницательность не подвела. Священник усиленно думал и наконец принял решение, хотя прозвучало оно иносказательно:

– Я буду молиться за твою душу, дочь моя.

Мариэла поняла, что встреча окончена.

– Спасибо, отец Александр. Я знаю, вы делаете много дел, угодных Богу. Вот, возьмите. – Коротко звякнул серебряный рубль, легший на дерево.

Многие заметили, как госпожа доктор выходила из церкви, и запомнили это.

Капитан второго ранга Семаков получил приказ Нахимова прибыть к нему в кабинет к семи вечера. Разумеется, не выполнить таковой было бы невозможным. Но до этого был разговор с мичманом Шёбергом о возможности применения магического взрывчатого вещества, так что на встречу с адмиралом пришёл также магистр Тифор.

В кабинете уже находился полковник Тотлебен. Он и задал сакраментальный вопрос, ради которого пришёл. Тифор изобразил на физиономии глубокую погруженность мудреца в решение труднейшего вопроса философии. Получилось не особо убедительно, ибо ответ нашёлся быстро:

– Господа, никаких принципиальных препятствий к тому не вижу. Однако надо учитывать ряд условий, – последовал типичный лекторский округлый жест, – и главное из них: то место, откуда будет… э-э-э… подаваться взрывчатка, должно находиться в прямой видимости от того места, где она будет… э-э-э… действовать. Насколько понимаю, основная цель взрыва – разрушение вражеского подкопа, не так ли?

Российский военный инженер солидно наклонил голову:

– На какой глубине он проходит?

– Обычно от двух до трёх сажен. Не более четырёх.

– Тогда наши тяжёлые гранаты (те, которые шестьдесят фунтов) должны обрушить этот подкоп. Надо лишь правильно нацелить…

– О, я выделю вам людей, которые будут наводить.

Поскольку у инженера-полковника более вопросов не было, он испросил разрешения удалиться и получил таковое.

Но у Семакова были также планы другого свойства.

– Павел Степанович, вот какая сложилась ситуация с «Морским драконом». Он сейчас плотно занят доставкой боеприпасов сухопутных гранатомётов. Я осмелюсь предложить вашему вниманию оборудование двенадцативёсельного баркаса двигателями от наших иностранных партнёров. Думаю, узлов шестнадцать удастся выжать. Вооружение, к сожалению, поставить вряд ли удастся. Как мне кажется, он будет вполне в состоянии доставлять боеприпасы. А «Морской дракон» тем временем попробует пощипать неприятельские транспорты. Как думаете, Тифор Ахмедович, возможное дело?

– Поставить двигатели, разумеется, я могу, но насчёт предельной скорости обращайтесь к Риммеру Карловичу.

Но Нахимов проигнорировал явную попытку свалить часть ответственности на иноземного моряка и обратился напрямую к Семакову:

– Кого хотите командиром назначить, Владимир Николаевич?

– Боцманмата Кроева, Павел Степанович, больше некого. Могу я ему пообещать боцманский чин?

Думал адмирал недолго.

– Будь так. Я подпишу.

С самого утра на Камчатском люнете контузило контр-адмирала Истомина. Его тут же отвезли к госпоже доктору. Та уверила, что поставит пострадавшего на ноги в три дня. История не сдавалась.

Планы Тотлебена относительно обрушения вражеских камуфлетов остались невыполненными. Виной тому были действия французов и англичан. Началась пехотная атака одновременно на Волынский редут и Камчатский люнет.

Те офицеры, которые придумали новый образец тактики, так и остались в незаслуженной безвестности. Окажись она действенной, такого бы не случилось.

Союзники оценили мощь русской артиллерии, оказавшейся в состоянии быстро и качественно сокрушить полевые укрепления. Атака началась почти на закате солнца, когда запас гранат на Камчатском люнете был минимальным. Уже после боя мичман Шёберг доложил на разборе операции, что до начала атаки боезапас составил по одиннадцати выстрелов на ствол. Солдаты выбегали из траншей, разворачиваясь в плотную цепь и становясь неудобной целью для гранат. Впрочем, цепь была не одна, за ней бежали ещё три.

Атака началась и на Волынский редут, однако малый гранатомёт на этом редуте, в отличие от больших на Камчатском люнете, имел хороший боезапас. А поручик Боголепов замедленностью мышления не страдал.