Следующие три недели события в Скраме развивались с невероятной скоростью. Как и говорили Адриан Ааронович с Рогозиным, Скрам перенял управление проектом НТИ на себя. Об этом было громко сообщено во всех источниках информации, поэтому уже со второго дня воплощения плана, двери офиса Скрама осаждались толпами журналистов. Люди с камерами и микрофонами пытались взять интервью, а еще лучше пробиться внутрь и поговорить с самим Адрианом. Подполковник Рогозин больше не появлялся, Адриан Ааронович не распространялся на эту тему. Двадцать пятый этаж жил своей жизнью и принялся за работу над проектом нового Рунета. Каждый был оповещен о том, что в любой момент любому из нас могут сделать предложение, от которого мы не сможем отказаться. Более того, в дело был привлечен и двадцать четвертый этаж — теперь многие из них стали вхожи к нам. Порядок работы изменился, в Кубе теперь нередко были крупные заседания. Моро сбилась с ног, заставляя подписывать работников дополнительные соглашения о неразглашении.

Все эти несколько недель мы не завтракали и не ужинали в доме на Малой Никитской. Анна Валерьевна каждое утро в восемь часов, как штык была на кухне и доставала своими причитаниями бедного Академина. Дошло даже до того, что Михаил Павлович стал заступаться за него. Борис Емельянович мужественно терпел осаду и как-то раз по-тихому признался мне, что считает это своими долгом, если не он, то кто сможет защитить Адриана от назойливости и руководства этой женщины? Вместе с этим Давид больше не появлялся в квартире номер семь.

Адриан все же посвятил его в тонкости дела и Давид всецело занялся им, забыв даже обо мне. Он был важен как никогда, стал чаще спускаться на двадцать четвертый этаж и присутствовал на всех собраниях в Кубе, где теперь стало очень многолюдно — мы обсуждали этапы проработки проекта НТИ.

Так, день за днем, летело время и неизменным в этой кутерьме был лишь новый утренний ритуал в доме на Малой Никитской. Теперь до восьми часов я приходила в комнату к шефу и повязывала ему галстук. Та ночная случайность больше не повторялась, и я все больше и больше убеждалась в том, что она действительно была случайностью. Свыклась с мыслью, что, работая на столь особенного человека необходимо быть готовой ко всему. И даже к такому. Как бы то ни было, я сама не отказывалась. Я не думаю, что, если бы сказала нет, или выразила протест — что он бы не ушел.

Я сама не захотела говорить это «нет». И скорее всего была неправа. По той причине, что знала, днем перед этим у моего шефа был срыв, вполне нормально, что он не сразу пережил его. Может быть, заходил поговорить или комнатой ошибся. Да все может быть! Все это были пустые размышления, относительно того, что творилось в Скраме. Например, на третий день весь офис был переполошен прибытием полковника Прошина. В тот день мы разом узнали, что Рогозин настоящий ангел.

Этот человек, представившийся Никодимом Федоровичем, прибыл на двадцать пятый этаж, спустя полчаса после того, как вошел в само здание. Вооруженная охрана Скрама возле лифтов не пропускала их внутрь. Прошину пришлось сделать немало звонков, чтобы достучаться до покровителей Адриана Шагалова. Полковник оказался низкорослым, поджарым и седым — однако внешность не помешала ему быть настолько шумным, чтобы всем показалось будто бы он собой заполнил все помещения разом. Работникам Скрама с его появлением стало не по себе. Это случилось в первой половине дня, в тот момент, когда в Кубе минут как десять назад закончилось собрание и мы с ребятами ошивались на кухне, делая кофе и наслаждаясь заслуженной передышкой. Как ни странно, даже Адриан Ааронович вышел к нам, я готовила ему чай. Именно тогда в двери ворвался Прошин с сопровождающими. Он отличался от Рогозина всем. В том числе и поведением.

— Шагалов! — безошибочно определив среди нас того, кто ему нужен, широким шагом, насколько он был возможен при его невысоком росте, направился прямо к владельцу Скрама представитель власти.

Он без лишних предисловий сам схватил руку Адриана Аароновича, накрыл ее с тыльной стороны второй ладонью и совершил сильное рукопожатие.

— Очень приятно, Адриан Ааронович! — расплылся в улыбке на сто тридцать шесть мелких зубов пожилой мужчина в костюме. — Полковник Прошин. Для своих Никодим Федорович!

Адриан ко всеобщему удивлению стерпел подобное отношение и даже виду не подал, насколько ему неприятно. Глаза нашего шефа как обычно были устремлены в пол, а холодное и красивое лицо не выражало ничего. Мимика оставалась бесстрастной.

— А это ваша команда, — цепким взглядом прошелся Прошин по лицу каждого из нас. Как будто в его голове была встроена программа для опознания личностей, подобная Садику, на которой погорел Уральский Купеческий банк. — Рад, наслышан, польщен, — кивнул он каждому. — Адриан Ааронович, не пригласите в свой кабинет? Поговорить бы надо, познакомиться поближе.

— Н-не приглашу, — не сдвинувшись с места ни на миллиметр, твердо ответил наш шеф.

Полковник, очевидно, ожидал многого, но только не такого. Как кто-то мог осмелиться отказать ему? Лично? Это было красным цветом написано на его высохшем лице. Прошин поджал и без того настолько тонкие губы, что теперь они стали почти невидимыми.

— Адриан Ааронович, я наслышан о вашем… характере. Но я настоятельно не рекомендую вам знакомиться с моим. Тем более в таком тоне. Ваши особенности вас не спасут, мой дорогой.

— Если ч-что-то хотите сказать — г-говорите здесь.

— Адриан Ааронович, — без того маленькие выцветшие глазки полковника стали еще мельче. Мужчина махнул двоим спутникам, до этих пор стоявшим чуть поодаль. Оружие у них отобрала охрана Скрама на входе, которая, собственно, тоже сейчас была в помещении и с оружием, в отличие от гостей. — Дошутитесь, я ведь и по-плохому умею разговаривать. Арестовать я вас не смогу, вы прекрасно знаете это. У вас хорошие покровители. Но вы забываете, что за стенами этого офиса может быть несколько небезопасно. Знаете, много всякого на улицах происходит… Я почему-то не сомневаюсь, что вы слышали о трагедии, которая не так давно случилась с вашими коллегами по цеху. Преступная хакерская группа Алдан? А? Не слышали? Отчего же вы молчите? С ними случилось такое несчастье… Карма, я полагаю, настигла. Мы, безусловно, боремся с преступностью на улицах, но вы же понимаете, мы не боги, не можем за всем уследить.

— Вы кто такие? И по какому праву находитесь здесь?!

Стук белой трости с золотым набалдашником, резанул по самолюбию Прошина. В общее помещение вышел Давид. Очень вовремя, надо заметить. Перемирие, которое с ним заключил Адриан пошло всем на пользу — старший брат, не раздумывая встал на защиту младшего. Он быстро приблизился к нашей компашке и с высоты своего роста воззрился на полковника, при этом чуть было не огрев того по начищенному носу черного ботинка своей тростью.

— А, — теперь Прошин даже улыбнулся, — Давид Ааронович. Вы, говорят, более сговорчивый и понятливый, чем ваш необыкновенный брат. Может быть, вы будете разумнее, и мы пообщаемся?

Давид проигнорировал представителя власти, он повернулся к младшему брату и строго спросил: