— Тебе нравится этот дом, — не сдержав улыбку, заметила я.

— Нравится. Здесь много места. Большое поле для действий. Я тебя как-нибудь в гости к родителям отведу. Тогда поймешь про что я говорю. С матерью не поругались?

— Нет. Чего нам ругаться? Тебя делить? — хмыкнула я.

— А чего? Я вон какой удалый парень! Разве нельзя за меня побороться? Чего так на меня смотришь? Хочешь гадость сказать?

— Промолчу, — ответила я.

— Говори. Я же привык…

Он выглядел таким ранимым и беззащитным. Без его мерзкой улыбки. Со взглядом, как щенка. Я не удержалась. Подошла к нему. Потрепала его волосы и поцеловала в щеку.

— Заканчивай на себя наговаривать, — сказала я. — Ты хороший парень. Только шебутной.

— Ты правда так думаешь? — спросил Тим. Такое ощущение, что он сомневался в себе. Откуда такая неуверенность? Ведь так ловко манипулировал людьми. Играл с ними, как с куклами. И тут неуверенность.

— Да. Ты правда хороший, — ответила я. Может, сомнения появлялись после общения с братьями? Всю жизнь он сравнивал себя с ними и всегда проигрывал. Вот и сомневался. Или все тянулось из семьи? Если мать считала, что он не совсем в адеквате, то, может, он чувствовал это или знал о ее мыслях.

— Тогда тебе придется за меня замуж выходить. Я тебя не отпущу, — ответил Тим, ловя мою руку и прижимая ее к щеке.

— Может, я этого и хочу? — сказала я, чувствуя холод его щеки. Тим лукаво улыбнулся.

— Я тебя поймал на слове, — сказал Тим.

Он меня поймал меня на слове. Страшно от этого не было. Стало спокойнее. Похоже, решение пришло само. А когда сомнения уходят, то на душе становится намного спокойнее.

Ночью бушевала непогода. Я слышала, как поднялся ветер. Повалил снег. Большими крупными хлопьями, он падал на землю. Тим вытащил меня на улицу, потому что ему было скучно одному чистить снег. Я чистить снег не хотела, но он особо и не настаивал. И все равно пришлось к нему присоединиться, потому что совесть заела.

Снег падал, кружась, создавая ощущения волшебства. Тим очистил свой кусок тропинок и достал сигареты. В расстегнутой куртке, в шапке набекрень, он выглядел совсем по-простому. И родному. Сердце переполнилось от нежности. Я встряхнула головой, чтоб отогнать эти мысли, но внутри все аж переворачивалось от волны чувств.

— Какое-то колечко и такой поворот, — рассмеялся Тим, подходя ко мне.

— О чем ты?

— У тебя глаза влюбленные, — ответил Тим.

— Вечер волшебный. Вот и настроение такое. Игривое.

— А мне кажется, что это колечко виновато.

— Может быть, — ответила я.

— Мне нравятся такие перемены. Намного лучше, чем постоянные споры ни о чем.

— Я еще не согласилась.

— А я не тороплю тебя с ответом, — ответил Тим. — Хотя я его вижу по глазам.

Он подмигнул мне. Скинул снег с шапки. Я хотела отойти, чтоб вернуться к работе, но он не дал. Полез целоваться. Я ответила на этот поцелуй, чувствуя, как холод начинает проходить. Мне стало жарко. Тим отошел на шаг. Вновь затянулся. Рассмеялся.

— Эх, тетя Маша. Но мне все равно нравится, — довольно сказал он.

Снег не заканчивался. В доме топилась печка. Было слышно, как трещали дрова в печке. Рис вел себя беспокойно. Он подошел к окну и с какой-то тоской смотрел в него, словно пытался чего-то разглядеть. Потом решил забраться к нам под одеяло, но Тим его выгнал. Рис походил кругами, но потом лег около кровати.

Мне нравилось тепло в доме. Нравилось, как от монитора шел синеватый свет, который высвечивал красную розу в аккуратной вазочке. Тим лежал рядом, закинув руку за голову. От него пахло пивом. Перед сном он выпил бутылку пива, решив окончательно расслабиться. При этом он не был пьяным.

— Тим, вот допустим, мы с тобой съедемся. И как будем жить дальше?

— А как все живут, так и мы будем, — лениво ответил он.

— Но как ты это себя представляешь?

— Будем работать, дом поднимать, с долгами расплачиваться. Будем спать вместе в одной кровати. За столом будем делить хлеб напополам. А ты как хочешь жить?

— Мне нужно работать. Я не хочу от тебя зависеть.

— Хорошо. Но ищи работу в крупном магазине и женском коллективе. Не хочу тебя ревновать.

— А тебе не кажется, что ты все равно будешь меня ревновать?

— Не буду, если ты не будешь видеть интерес к тебе от других мужчин.

— Предлагаешь мне паранджу надеть?

— Будь моя воля, я тебя бы посадил под замок в высокой башне и никуда бы не отпускал. Но у нас свободное общество. Поэтому попробуем обойтись штампом в паспорте и честным словом с твоей стороны.

— Попробуем, — согласилась я. — Давай сразу решим насчет детей.

— Тебе они нужны? — спросил Тим.

— А тебе?

— Я не могу сейчас финансово позволить детей. Или мне придется только работать и не видеть тебя.

— Потом может получиться, что у меня будут проблемы с рождением. Возраст свое возьмет.

— Я не против, если мы будем жить с тобой вдвоем, — ответил Тим. — Надеюсь, у тебя нет желания получить мою вторую копию?

— Нет.

— Тогда эту тему больше не поднимаем. Знаешь, мы будем более свободны в сексе. Не надо будет оглядываться на карапузов, — ответил Тим. Синеватые отблески прыгали у него по лицу. Сумерки не могли скрыть его довольное выражения лица. Он был счастливым. Это счастье невольно передалось и мне. Умиротворение. Спокойствие. Расслабленность.

— Марусь, я так понимаю, что ты согласна?

— Если через месяц мы с тобой не разбежимся, то распишемся, — ответила я.

— Не разбежимся, — пообещал Тим.

— Посмотрим, — ответила я уже чисто по привычке, понимая, что пока придется идти вперед, а не назад. Значит, надо будет готовиться к переезду.

На следующий день Тим уехал по делам. Я же поехала в квартиру за вещами. Раз мы решили съехаться, то откладывать переезд не было смысла. Рита должна была обрадоваться тому, что квартира достанется ей в полное распоряжение. Теперь она будет жить одна. Или с Игорем.

Я смотрела на свою квартиру и понимала, что не хочу ее им отдавать. Не хотела, чтоб они жили в моей комнате, как когда-то я жила с Игорем. Чтоб они готовили в той же посуде и строили планы на будущее, которого не будет. Она ведь повторяла мою историю. Наступала на те же грабли, а я не могла ничего сделать. От беспомощности поднималась злость. Но ситуацию надо отпустить. Так будет лучше в первую очередь для Риты. А мне надо отойти в сторону.

Это были не мои проблемы. Она должна была сама обжечься. А