музея. Тогда он может задуматься над идеями картин. Но пусть не надеется, что его идеи, большие идеи, огромные идеи будут достойно отражены в картине. Даже маленькая картина, если она действительно картина, опрокидывает идеи любого великого мыслителя. Потому как они могут только размышлять при виде картины. «Чтобы достичь подлинно высокого стиля в искусстве, немецкие художники должны объединиться по линии рисунка, не кубистического, который представляет собой скорее математическую шараду, чем мастерство рисунка, а академического рисунка, основанного на верном следовании природе». Политика объединения по линии рисунка представляется проблематичной, потому как рисунок сам по себе и есть линия. Сейчас вы, вероятно, сами слышите, господин Боде, что вы уже не видите, что слово уже не слушается вас. Но в том, что касается линии, мы с вами полностью совпадаем во мнении. Только ваши линии расходятся из-за наносного в верном следовании природе, а мои сходятся в картине. Ваши линии, господин Боде, всегда выходят за край. В небо, как вы считаете, тогда как бедняжки просто упали под рисовальный стол. Вы напряженно всматриваетесь в природу, вместо того чтобы смотреть на лист, на котором рисуете. Неудивительно, что линии пошли вкривь и вкось и смешались в кучу, которая представляется вашему духовному взору деревом, ветви которого множатся отростками, — и это все, что угодно, только не стиль, который вы призываете построить по линии рисунка, в то время как сами увлеченно блуждаете в прожилках листвы. Причем настолько основательно, что, произнося вдохновенные слова о «линии рисунка», не видите даже линии, не говоря уж о рисунке. С кубизмом все-таки дело обстоит не так просто, господин директор, хотя дело, собственно, и простое. Но на чужой могиле я надежды не теряю. Это глубокомысленное изречение следует аккуратно прикрепить серебряными кнопочками к линии рисунка, чтобы господа мыслители, наконец, хоть раз сподобились обратить свой приклеенный смолой к древу природы взгляд на лист бумаги перед собой.

Перевод Марины Изюмской по изданию: Walden H. Kunstkritiker und Kunstmaler. Verlag Der Sturm, Berlin. 1916

Немецкое искусство больно

Книгу эту я еще не читал, книгу о больном немецком искусстве, «написанную немцем». Стоит она всего одну марку, прекрасно издана, шестьдесят восемь хорошо сброшюрованных страниц, вышла в издательстве Х. А. Людвига Дегенера в Лейпциге. В качестве рекомендации этой книги издательство рассылает официальное письмо Высшей школы изобразительных искусств Королевской Академии в Берлине. Регистрационный номер 1388. То есть официальное издание. Эта книга — такое облегчение для сердца Высшей школы изобразительных искусств Королевской Академии: «Нижеподписавшиеся члены преподавательского коллектива Высшей школы изобразительных искусств Королевской Академии с живым интересом ознакомились с содержанием книги „Немецкое искусство больно“, выпущенной вашим издательством. Мы, нижеподписавшиеся, будучи художниками, хотели бы воспользоваться возможностью и любезно передать через вас анонимному автору выражения нашего полного согласия. С чувством глубокого удовлетворения мы приветствуем издание такой точной, продуманной и правдивой публикации о насущном искусстве. Это издание — большое облегчение для сердца широкой общественности и всех сомневающихся, которые, кажется, перестали понимать, что в художественном творчестве хорошо, а что плохо. К сожалению, действительность такова, что публика, испытывающая интерес к искусству и обладающая от природы здоровым восприятием, вводится в заблуждение некоторыми безграмотными акулами пера. Невыносимо мириться с тем, что немецкое искусство, которому повезло найти своего героя в лице художника Адольфа Менцеля, может попасть под чужеродное влияние сомнительного свойства, препятствующее здоровому развитию, и скатиться по наклонной из-за наблюдающегося вырождения нынешнего художественного рынка. Остается только пожелать этому замечательному труду и выраженной в нем национальной позиции автора самого широкого распространения. Господину Х. А. Людвигу Дегенеру, книжная лавка издательства».

Вот имена подписавшихся, которым мешает в развитии чужеродное влияние сомнительного свойства и которые обрели в лице Адольфа фон Менцеля{11} своего героя: профессор Антон фон Вернер, директор, Пауль Мейергейм, Освальд Кун, М. Шефер, Георг Людвиг Мейн, Бёзе, Ханс Майер, Петер Бройер, Эрнст Хертер и весь оставшийся преподавательский состав. Наконец-то прояснилось, почему все эти господа лишены таланта и ни на что не способны. Им мешают сомнительные влияния. Не могут развиваться. Золотуха у них. И они еще обвиняют немецкое искусство в их болезни. Замечательный труд автора и выраженная в нем национальная позиция должны получить самое широкое распространение. Наконец-то все сомневающиеся узнают, что хорошо, а что плохо в художественном творчестве. Наконец-то немецкое искусство проверят на моральность. Публика, интересующаяся искусством и обладающая здоровым от природы восприятием, больше не будет введена в заблуждение безграмотными акулами пера. Акулы кисти разрешат залакировать себя национальной кистью. Навечно. Регистрационный номер 1388. Наконец-то в их картинах появится цвет. Я невероятно рад этой книге. Подумать только — целая Высшая школа изобразительных искусств Королевской Академии сплотилась вокруг брошюры в 68 листов. Их причастность подтверждена регистрационным номером. Наконец-то у них есть хоть что-то подтвержденное. Будут читать книгу, о которой издатель так прекрасно отозвался: «Автор обращается к современному художественному сообществу с искренним призывом свернуть с тупикового пути. Он не ошибается в том, что в новом направлении в живописи наверняка и можно найти что-то хорошее, но предупреждает о его пагубном влиянии на подлинное, настоящее искусство!» Новое направление пагубно повлияло на подлинного настоящего Вернера и на весь подлинный и настоящий преподавательский состав. Но это еще не все: «Современная архитектура почти проиграла в схватке за функциональность. Пропало чувство формы, богатство конструктивных решений, устремленность ввысь». Подлинные, настоящие архитекторы устремлены ввысь и просто забывают про фундамент и поэтажный план. Поскольку национальный автор выступает за подлинную, настоящую архитектуру, надо его особо наградить. Пусть ему подарят дом, свободный от всякой функциональности, где он сможет проявить себя в искусстве. Рекомендую ему господина тайного советника Ине{12} или господина Босвау и господина Кнауэра{13}. Тут он будет среди своих. Они не утратили чувство формы, не пострадало богатство конструктивных решений, чудовища так и выскакивают из стен, женщины так и подпирают балконы, добродетели так и стоят на крыше, каменные гирлянды и знамена так и стелются по стенам. Тут не исчезла устремленность ввысь. «Книга эта действует спасительно. Каждый образованный человек, каждый художник, писатель, мастер прикладного искусства и архитектор должны прочитать этот в высшей степени интересный текст. Автор — один из лучших в этих кругах». Слова спасения совсем не спасают. Немецкого автора, который даже имя свое не решается назвать, надо гнать взашей. Под звуки труб и литавров. Какое счастье, что еще есть эти круги — круги образованных людей, художников, писателей, мастеров прикладного искусства и архитекторов. Надо опробовать на одном из лучших в этих кругах пагубное