Он так хотел спросить о многом у этого наваждения, но оно отрицательно покачало головой и исчезало, тихо обещая:

− Я приду, если ты позовешь, только зови тогда, когда без меня уже будет невозможно…

Когда утром Стен открыл глаза, эти слова звучали в его голове отчетливо, словно он услышал их мгновение назад. Его веки чуть приоткрыли черные глаза и тут же медленно опустились, давая хозяину миг для окончательного осознания своих снов и мыслей, а глазам – время вернуть синеву.

На совет он пришел совсем один, без помощников и замов, полностью подтверждая свой уход с прежней должности. На нем была лишь строгая черная сутана, на которой не было ни одной из множества его наград. Только серебряный крест с черным камнем висел на груди.

К его появлению в столице были уже наслышаны о событиях в Ксаме, о подвиге Стена и героической, совершенно новой магии Ричарда, оттого все почтенно и молча приветствовали приемника и главного кандидата на роль нового главы, надеясь все же услышать правду из первых уст. Именно поэтому, когда Стен попросил слова, никто не возражал.

Он не говорил с места, как это было в прошлый раз. Он вышел к трибуне, чтобы все могли хорошо его слышать.

− Несколько дней назад каждый из нас столкнулся с самой страшной атакой Тьмы за всю историю ордена, − проговорил он спокойно. – Наши потери в этом столкновении огромны, но может ли кто-нибудь из вас сказать, что действовал как настоящий профессионал?

Ответом ему стало понимающее молчание.

− Я думаю, все из вас в той или иной мере испытали то же, что почувствовал я, а именно – растерянность и страх. Едва ли хоть кто-то в тот день не допустил мысли, что это будет его последний бой, но мне и Ксаму повезло больше остальных: у нас был Ричард, он же воплощенный Керхар – верховный демон Темного мира.

По залу прошелся пораженный шепот.

− Это мне сообщил сам Ричард, и так как я видел его в битве, у меня нет ни малейших причин для сомнения в его честности. Как я понимаю, здесь нет ни одного человека, кто еще не знал бы о том, что я доверился этому темному и дал ему в распоряжение практически всех своих людей. Ему удалось, соединив две энергии, вновь разделить Тьму и Свет, и если сопоставить это с происходящим в других городах, легко можно понять, что сделано это было не только в Ксаме. Равновесие тут же было нарушено вновь, но после смерти Ричарда, − он запнулся, понимая, как неуместно и неверно здесь слово «смерть», − не я один видел появление демона, который, впрочем, едва ли отличался от обычного темного, а его возвращение в Темный мир окончательно стабилизировало границу. Разве все это не говорит нам о бесконечном заблуждении, которым мы руководствуемся в своей борьбе? Нас учили с юных лет, что демоны – это существа совершенно иного мира, которые претендуют на нашу землю, что Тьма – это потустороннее явление, от которого мы должны защищать мир, но знаете, что писал об этом Ричард? Тьма рождается на свету, в тени человеческих страстей! Мы сами веками порождаем Тьму, а те, кто создали мир Тьмы, только отделили ее от нас, дали ей плоть и возможность нам бороться с ней, но могут ли они держать темный мир, в который мы бесконечно сливаем новую энергию? Не нужно быть гением, чтобы понять всю очевидность невозможности этого явления. Рано или поздно Темный мир взорвется как гнойник, если мы не изменим свою политику. Поэтому, как названный наследником и как претендент на роль епископа, я должен вас предупредить. Если вы дадите мне право стать лидером, наша борьба не будет прежней, если же вы предпочтете следовать старым догмам, то я уйду уже сегодня. Человек на мою должность уже есть, отчет о событиях в Ксаме я предоставил, и любой из вас может ознакомиться с деталями. Все записи, которые оставил Ричард, тоже будут предоставлены ордену, независимо от вашего решения, но лично я не смогу жить так, словно ничего не происходило. − Он немного помолчал, прикрыв глаза, и невольно коснулся черного камня на своем кресте. − Это все, что я хотел сказать. Если у вас есть вопросы, я готов на них ответить, − проговорил он, отогнав мгновение слабости.

− Что будет новой борьбой?

Этот вопрос был самым тяжелым и самым важным для Стена.

− Ответить на это однозначно я не могу. Новый путь придется создавать совместно, но если учесть все, что я знаю теперь, цели ордена мне видятся иначе. Посудите сами: если Тьму порождают люди и она всего лишь второе воплощение энергии, которое теоретически можно изменить, то почему бы не найти способ очищать темную энергию, а не загонять в другое изменение? Если верить Ричарду и принять за истину, что темные – это демоны, которые смогли частично очистить энергию Тьмы, а прожив в мире человеческую жизнь, они могут стать обычными людьми, то мы просто обязаны помочь им пройти этот путь! Более того, вы можете в это не верить, но он утверждал, что множество людей после смерти становятся демонами, и среди этих людей большинство экзорцистов, потому что они, то есть мы, несем внутри себя слишком много Тьмы. Лично я уже не сомневаюсь, что после смерти окажусь в Темном мире. Во что будете верить вы – решать вам самим, но Керхар оставил нам очень много записей о древней магии, о тайнах темного мира, о демонах и людях, на основании которых можно найти новый путь, вывести новые техники и утвердить новые принципы работы.

По залу прошел шепот.

− Как я понимаю, вопросов больше нет?

Все затихли.

− В таком случае я удаляюсь, чтобы дать вам возможность все открыто обсудить. Мой новый адрес в моем личном деле, так что найти меня не составит труда.

На трибуну он положил папку.

− Это копия моего отчета о Ксаме и некоторые выписки и записей Ричарда.

Больше не говоря ни слова, он удалился, слыша, как зашумел зал, как только он закрыл дверь. Управлению ордена было о чем поговорить. Стен же не хотел тратить на это время и силы. Он просто поспешил домой.

Откровенно говоря, он не чувствовал себя членом ордена и нуждался в некой независимости, оттого совершил довольно дикий поступок для экзорциста своего уровня. Он не стал въезжать в служебную квартиру, а продав все свои награды, купил небольшой добротный домик на окраине столицы, где теперь пытался обжиться с младшим сыном. Продать же отцовский дом он не смог, но передал его Лейну.

Казалось, у него есть свой план, которого он сам еще не понял. Наверняка он знал только одно: жить как прежде он не будет никогда. И потому, вернувшись домой, он сразу приступил к работе, застав Артэма за разбором рукописей.

Гостиная, как самая большая комната, превратилась в настоящее подобие магической лаборатории. На полу лежали разложенные листы, по которым рисовались копии описанных печатей. На стенах висели листы с самыми разнообразными пометками. Весь стол был завален новыми записями и повсюду мелом были начертаны разнообразные символы.

− Они не приняли тебя? – спросил Артэм, поднимая глаза от своей работы.

− Скорее я сказал, что не приму их прежними, теперь они думают, а я не хочу тратить время на разговоры.