– И наши жёны хорошо ладят, – добавил мистер Веллингтон, отвечая на его взгляд.

Мистер Рахпут откашлялся и передвинул, меняя местами несколько фрагментов пазла.

– Мы думаем, что всё образуется в самом лучшем смысле, – мягко сказал он.

– Да, – добавил мистер Веллингтон. – Он поймёт разумность и обоснованность аргументации.

Мистер Рахпут бросил на него короткий взгляд и вернулся к пазлу.

– Наше знакомство состоялось много лет назад, – сказал мистер Веллингтон, – и, как говорят, мы хорошо решаем головоломки.

Элизабет показала на надпись над входом в монастырь:

– Интересно, что это означает.

Мистер Рахпут посмотрел вниз на коробку:

– Это? Кто-то говорил, что это написано на хинди.

Мистер Веллингтон наклонился к картинке:

– По-моему, это означает «вера» или что-то в этом роде.

Элизабет положила руку на свою блузку и нащупала спрятанный под ней кулон. Кусочек мрамора показался чуть-чуть теплее, чем её рука, хотя Элизабет не сомневалась, что это ей не почудилось.

Позже, собираясь на ужин, Элизабет сделала ещё одну запись в блокноте: «То, чего нельзя никогда делать в библиотеке». Она подписала: «Ходить туда в полночь и выкрикивать имена плохих людей», а затем «Командовать друзьями».

К ужину Элизабет немного успокоилась: вокруг не раздавалось никаких странных звуков, и в библиотеке, закрытой по случаю праздника, не происходило ничего дурного. Поэтому девочка уже не так переживала по поводу того, что произошло ночью. За ужином она сидела за другим столом в окружении незнакомых людей. Фредди, казалось, исчез окончательно. Элизабет рассматривала постояльцев «Зимнего дома», которые разговаривали и веселились.

После ужина она направилась к мастерской. Медленно открыв дверь, она увидела, что Фредди работает над своим чудорбаном.

– Уходи, – сказал он, не поднимая головы.

Элизабет остановилась в дверях.

– Пожалуйста, прости меня за то, что было ночью.

– Уходи, – повторил он.

Она попятилась, но, выйдя, не закрыла дверь до конца и сказала в щелку:

– Я хотела сказать тебе одну вещь. Я подумала, может быть, это всё наше воображение. Или совпадение. Может, звуковые волны что-то сместили, и книга упала. И какое-то ночное свечение. Может, мы просто сами себя накрутили.

Элизабет прислушалась. Пальцы Фредди выбивали дробь на чём-то, – возможно, это был один из его металлических бачков. Она усомнилась, услышал ли он вообще её слова. Она ещё немного подождала.

– Уйди, пожалуйста, – сказал Фредди.

Элизабет закрыла дверь и ушла.

Вечером Элизабет наконец решилась достать «Руководство для детей» из укрытия.

«Если там не будет новой буквы, – подумала она, – я прямо сейчас пойду в библиотеку, положу эту книгу на полку возврата и покончу со всем этим!»

Она подняла Ту Самую Книгу обеими руками, села на край кровати и положила её на колени. Медленно, осторожно, она открыла ее. Посередине титульного листа она увидела буквы: «КЛЮЧ ТАИТ». Она со вздохом закрыла глаза.

«Я не могу расстаться с ней сейчас, – подумала она. – Я так близка к тому, чтобы узнать ключ к шифру».

Она встала, положила Ту Самую Книгу на край стола и очень серьёзно на неё посмотрела, как смотрят на соперника, который жульничает в карты, полагая, что вы ничего не видите. Разум её начал проясняться. Глядя на Ту Самую Книгу, она позволила глазам расфокусироваться. Внутри неё возникла лёгкая дрожь, хотя она оставалась абсолютно неподвижной, и тут она почувствовала, как в ней нарастает ощущение. Уже в седьмой или восьмой раз она практиковала это упражнение. Каждый раз девочка надеялась, что нужное чувство появится по требованию, и этим вечером, кажется, у неё получилось.

Элизабет продолжала держать Ту Самую Книгу в поле зрения и сохранять свой разум как можно более спокойным. Вдруг ощущение вскипело в ней, но в этот раз оно не выскочило из засады, а появилось как нечто принадлежащее ей. Впервые не ощущение владело ею, а она управляла ощущением.

Та Самая Книга подпрыгнула, словно один из её углов решил подальше убраться от края стола. Элизабет в восторге выпрямилась, её глаза снова обрели способность чётко видеть, а в голове включилось внимание.

– Она движется! – громко вскрикнула Элизабет. Девочка наклонилась и посмотрела на книгу с одной стороны, потом наклонилась и заглянула с другой, пытаясь соотнести её положение со столом. Она уже не сомневалась, что книга сдвинулась с места.

На следующий день утром Элизабет каталась одна на санках два часа и пошла библиотеку. Её мысли крутились вокруг Той Самой Книги – о том, что ей удалось заставить книгу двигаться, и о последовательности букв. Хотя ей не терпелось повторить вчерашнее упражнение, она твёрдо решила отложить его до вечера. Полученный опыт должен был улечься в её голове, поэтому Элизабет решила провести совершенно обычный день.

– Добрый второй день после Рождества, – приветствовала её Леона от своего стола.

– Здесь лето! – прокаркал Миль из своей клетки в задней комнате. – Лето здесь!

– Привет, Леона, – сказала Элизабет, и добавила громко: – И тебе привет, Миль!

– Трудно поверить, что великий день пришёл и уже ушёл, – сказала Леона.

Элизабет огляделась. Её взгляд задержался на перилах верхнего этажа, откуда две ночи назад исходил странный свет.

– Как пережила Рождество библиотека? – тихонько спросила девочка.

– Вчера я делала обход и увидела, что в читальном зале с полок упало несколько книг, – ответила Леона. – Но такие вещи иногда случаются в нашей старой гостинице.

Она махнула рукой.

– Мы ещё способны вести дела.

Они поболтали немножко за чаем, затем Элизабет сказала:

– Помните, мы беседовали в квартире Норбриджа?

– Да, а почему ты спрашиваешь?

– Когда я сказала, что видела, как Химсы разговаривают с портретом Грацеллы, вы с Норбриджем очень удивились. С тех пор я все думаю про Грацеллу.

– Дорогая, почему она так тебя интересует? – спросила Леона. Она внезапно очень посерьёзнела.