Его голова трепыхалась из стороны в сторону в такт рывкам, а глаза выскакивали из орбит. Черт его знает, чего я хотела: вернуть ему память, дать ему по морде, получить по морде сама — но лишь бы он перестал быть такой невозможно — нереально — тупо противоречивой тряпкой.

— Чего ты с таким отношением вообще хочешь от этой жизни, сволочь?!

Дональд вдруг обмяк и устало сказал куда-то в пространство:

— Я не знаю, Кацуко-сан.

«Кацуко-сан». Хоть что-то новое, ага. Я отстранилась от обормота и только сейчас почувствовала на руке хватку Карпцовой, которая, похоже, пыталась меня оттащить. Повернув голову, я уже подготовила взгляд через плечо в духе «зашибу стерву», но наткнулась на ошарашенный взгляд докторши. Она открывала и закрывала рот, прям как волосатик, которого не купали три дня.

— Мария… Ты меня отпустишь?

Взгляд Карпцовой сделался осмысленным.

— А? Да…

Я стряхнула ее руку и снова обернулась к обормоту:

— Дональд, кто такая Кацуко-сан?

Обормот открыл глаза и молчал. Зато ответила Мария.

— Кацуко-сан… Так подчиненные называют войд-коммандера Кацуко Трее. «Карманного стратега» Его Меча.

В рубке фрегата ужасно тесно — по крайней мере, шагать из угла в угол мне не понравилось. Негде. Вопросов и без того было страх как много, а теперь еще и эта проклятая теснота. Следовало бы разогнать утешительно обнимающихся Дональда и Марию, стоило бы допросить с пристрастием мятежный ВИ, категорически необходимо понять, что делать дальше, и у всего этого такая чертова прорва вариантов, что — o, mein Gott! Я потеребила прядь волос, уселась на ложемент спиной к спине вздрогнувшего обормота и задумалась.

Трее, значит? Как же, слыхала фамилию: умная и жестокая женщина, полководец из прошлых эпох. Кажется, она знает поименно всех в штабе, проста с помощниками, чем нагло игнорирует негласные кастовые предписания. Сколько в слухах правды — большой, конечно, вопрос, но одно можно сказать точно: госпожа Трее — один из немногих живых подчиненных в ближайшем окружении канцлера.

И все это, черт возьми, хорошо, но между войд-коммандером и беспамятным обормотом не удавалось провести даже хиленькой пунктирной линии. Так, домыслы. Например, он был ее оперативником, его приговорили к стиранию памяти каким-то извращенным образом, но он в последнюю минуту сбежал. Знаю: звучит ахово, знаю: дыра на дыре в этой версии, но за неимением лучшей…

— П-послушай, Алекса, — начал было Дональд у меня за спиной. — З-за всей этой кашей я не сказал…

«О, нет!»

— Ты что-то еще забыл? Надеюсь, не очередные пять лет?

— Алекса, — укоризненно буркнула Мария.

Я развернулась и почти уткнулась носом в ухо Дональда. Я, оказывается, так близко села…

— Чего тебе?

— К-когда все закончилось, я об-бнаружил, что луч-захват втянул в шлюз т-три скафандра.

Почему я не удивлена? А теперь так: почему я напугана? Дональд косился на меня с минимального расстояния, я пыталась переварить комок дикого ужаса в животе, а где-то на периферии поля зрения бодро хлопала ресницами Мария. «Хорошие у тебя ресницы, док. Пушистые».

— И кого ты нам еще притащил?

— Я н-не знаю.

— И ты молчал?!

— Да, а что, время б-было?

Надавать бы тебе по шее, засранец. На все у тебя ответ готов, и кругом ты прав, одна я все ошибаться не устаю. Ага, конечно.

— Так. Где это… Тело?

Дональд встал и поправил майку.

— Оставил в г-грузовом трюме.

— Ээ… Ик! А почему там?

Мария тоже встала, подобравшись. Вся ее хищная медицинская натура звенела в предвкушении жертвы. Но это мы еще посмотрим.

— П-потому что там его стережет Лиминаль.

О, да. Дональд никак проникся тактическим гением?

Я прищурилась:

— Объект в сознании?

— Сейчас н-не знаю. Рея сказала, что нет, какая-то разновидность к-комы.

— Погоди-ка, Дональд, — снова влезла Мария. — Это сколько уже Рея вне криокамеры?

— П-почти сутки.

Вот это новости. Причем, видимо, и для Марии, потому что докторша без лишних разговоров рванула прочь из рубки. Уже на бегу я спросила Дональда:

— И в чем секрет?

— В к-климат-контроле.

А ведь он за нее переживает, поняла я. Небось, это было решение Реи, а болван ее отговаривал. Впрочем, что я знаю об отношениях, чтобы даже предполагать такое: «беспокоится», «отговаривает»? Я улыбалась. Что мне еще оставалось? Я бежала по палубе корабля, виртуальный интеллект которого скрывает от капитана многое, включая и капитанскую память. В трюме последняя Лиминаль сторожит вернувшегося из зазеркалья человека — или не-человека. И на фоне этого дерьма мне больше не о чем подумать, кроме как об отношениях Дональда и Реи.

Черт возьми, это все же весело.

Впереди Мария открыла двери трюма, получила удар ледяного пара и успела отскочить, прежде чем ее обожгло холодом.

— Не терпится сцапать подопытную крысу? — спросила я, неспешно подходя к шкафчику с аварийными легкими комбинезонами. — Ты вообще помнишь, что я рассказывала?

— Помню, Алекса. Помню я все, — буркнула Мария, выхватывая из паза второй комплект.

— Мария-Мария, — покачала я головой. — Твои коллеги после легиона жертв отказались исследовать образцы оттуда. Хочешь туда? Стонать забытой флейтой?

Карпцова промолчала, но было уже поздно: я увидела то, чего боялась. Не знаю, что там в прошлом у этой милой дамочки, но в настоящем у нее страстное желание быть первой в своем деле, и плевать на все. Она пожертвует даже друзьями, не говоря уж о случайных попутчиках, хотя какие друзья у такого фрукта? Доктор Карпцова лихорадочно набивает баллы, утраченные в загадочном прошлом, — и играет по-крупному.

Я натянула маску-компенсатор на лицо, полюбовалась на запутавшегося в рукавах обормота и пропустила Марию вперед: хочет — пусть идет, отправлю ее в шлюз вторым номером, если подхватит какую-нибудь пакость с той стороны. В трюме комками плавал пар, и в его клочьях статуей застыла Лиминаль. В положении ее тела я с изумлением и эдаким даже благоговением узнала восемнадцатую позу бифудху — так танцевали божки из какой-то древней религии: вроде потрясающе неудобно, но глаз не отвести. Последняя доступная мне десятая стабильно выкидывала разум в измененное восприятие, и тренер-сцинтианин еще и хвалил ученицу. «На мастер-класс к ней записаться, что ли?» — подумала я, выискивая взглядом главный объект.

У ног Реи лежал тяжелый спасательный скафандр, опаленный с одной стороны. Густые потеки чего-то похожего на застывший расплав активной керамики, покрывали грудь пришельца. Итак: стекло шлема затемнено, внешняя обшивка сгорела, значит, он остался без щитов в момент удара. Шансы на выживание у человека скверные, потому что без щитов в этой модели почти не работает компенсация инерции.