Не тревожил декретный отпуск и Кэндис Свейнпол. Она была немного моложе остальных моделей, ей было двадцать три года. Я завела с ней разговор о ее обязанностях как модели, открывающей показ; но не успели мы начать, как ее голубые глаза округлились, а вокруг началась суматоха. Повернувшись, я увидела толпу фотографов, окруживших Адриану; сексуально изогнувшись, она стояла возле туалетного столика в распахнутом халатике, под которым был лишь кружевной гарнитур.

– Посмотри сюда, Адриана! – кричали фотографы. Не нужно забывать о том, что здесь, за сценой, часами можно не увидеть ничего, кроме сидящих вокруг девушек, которым наращивают волосы, и Канье Уэста, зашедшего поздороваться со знакомой.

– Через минуту настанет ваша очередь? – спросила я Кэндис.

– Нет, надеюсь, что нет, – нахмурилась она.

Я спросила ее, не слишком ли люди зациклены на диете моделей и режиме их тренировок.

– Многие задают вопрос: «Итак, от чего вам пришлось отказаться?» – сказала Кэндис. – Но ведь это касается нашего тела, и мы умеем ухаживать за собой, поэтому людям хочется знать, как именно мы это делам.

То есть модели относятся к диете и физической нагрузке как к хорошему уходу за собой. Неужели отказ на несколько недель от углеводов и сахара – синоним ухода за собой? Или же нужно особое отношение к себе, чтобы работать на показах Victoria’s Secret? Размытые ответы создают проблему: женщинам, которые умеренно наслаждаются десертами и тостами со сливочным маслом, внушают, что они плохо ухаживают за собой. Возможно, они неохотно «побалуют» себя целым бананом, прочитав в журнале, что на завтрак разрешена лишь половинка. Дело в том, что диета и физическая нагрузка у многих моделей Victoria’s Secret – это крайность.

Не успела я спросить Кэндис о ежедневном рационе, как она заговорила об этом:

– Моя диета не изменилась. Я ем много белка, чтобы быть более мускулистой. Так что диету я не меняю. Делаю обычные упражнения. За десять дней до показа начинаю заниматься интенсивнее. – И добавила: – Но некоторые задают вопросы так… будто я нездорова.

Навязчивая идея о еде и диете буквально преследует на показе Victoria’s Secret – потому что это сюжет для СМИ. Мы видим безумные крылья, выступления рок-звезд, но главным образом – идеальные бедра, животы, талии, волосы и так далее. И как только вы разберетесь в том, сколько блесток используется на подиуме, сколько весят крылья, сколько каратов в желтых бриллиантах, украшающих фантастический бюстгальтер, единственной «искрой» в вашей истории может стать только ответ на вопрос, как модели этого добились. И вам ответят, что они работают над своим телом или очень «хорошо ухаживают» за собой, пока их фигура не станет предметом зависти для всей планеты.

Хотя эти женщины в своем совершенстве не похожи на обычных людей, все эти диеты и тренировки позволяют предположить, что они так же стесняются себя, как и все остальные. В конце концов, если бы мне нужно было нацепить крылья, трусики и бюстгальтер, намазаться бронзантом и пройтись по подиуму перед кинозвездами, рэпером Питбулем и десятью миллионами телезрителей, я бы накопила на зеленый сок, выбросила из дома кексы и вино и несколько недель ходила бы в спортзал. Но если бы я стала заниматься этим, не имея контракта с Victoria’s Secret, никто бы не подумал, что я хорошо ухаживаю за собой; просто решили бы, что у меня проблемы с пищевым поведением.

* * *

Поскольку показ Victoria’s Secret транслируют по телевидению, пространство должно выглядеть великолепно. По мнению этого бренда, «великолепие» похоже на интерьер низкопробного стриптиз-клуба в Лас-Вегасе: на скамьях для зрителей лежат милые подушечки, еще недавно в конце каждого ряда стояли лампы.

Будучи блогером, я обычно сижу сзади. Прихожу в определенный получасовой интервал и занимаю свое место. Из динамиков раздается приятный мужской голос, и его слова помогают нам почувствовать себя особенными, потому что мы на показе Victoria’s Secret. Он постоянно напоминает, что скоро мы увидим «двадцать восемь самых кра-си-вых женщин в мире». Он мог бы сказать, что «двадцать восемь САМЫХ красивых женщин мире» сидят за кулисами, где им делают прически. Или что «двадцать восемь самых красивых женщин в мире» фотографируются в кулуарах. И если мы пишем эсэмэски или используем сотовые телефоны, пока «ЭТИ двадцать восемь самых красивых женщин в мире» расхаживают перед нами по подиуму, то мы просто съехали с катушек и нас нужно выгнать. Когда свет гаснет, я открываю Twitter в своем смартфоне, в секторе напротив длинноволосая женщина в облегающем платье занимает свое место. Показ начинается.

– Куда можно надеть меховые сандалии? – однажды поинтересовалась я, когда работала на сайте Cosmopolitan.com. Покинув The Cut, я сначала пошла работать в медиакомпанию BuzzFeed, где никто не понимал, как важен корсет от Александра МакКуина, а ярко-красные фирменные толстовки были, в сущности, рабочей одеждой. Наконец-то я снова вернулась в моду! Чарльз, редактор раздела «Стиль», сидевший за соседним столом, ответил не задумываясь:

– В них можно стоять на улице во время модного показа.

Он прав: можно носить меховые сандалии на улице, ходить в них в продуктовый магазин или на бранч.

Представители мира моды – единственная субкультура, которая единогласно принимает меховые сандалии как невероятное изобретение чьего-то блестящего ума.

Идеальное место для того, чтобы носить меховые сандалии, – пространство за стенами модного показа, где люди болтаются без дела, пытаясь привлечь внимание папарацци. Меховые сандалии могут превратить «невидимку» в «модницу» – ту, с которой нужно считаться, потому что ее сфотографировали в меховых сандалиях. В наши дни очень просто стать слегка знаменитым. Многие блогеры, представляющие собственный стиль, тому доказательство.

Даже если вы не выкладываете ваши фото, вы все равно можете стать знаменитым. Заведите аккаунт в Twitter. Сделайте фотографию «звезды» – их сейчас предостаточно – и загрузите ее. Бессовестно примажьтесь к чужой славе – и вот вы уже на пути к своей.

Многие люди, якобы являющиеся частью модной индустрии, не имеют работы. Они строят свою карьеру на том, что они богаты, или на том, что они крутятся вокруг богатых, посещают вечеринки, чтобы их сфотографировали в автомобиле с личным водителем, в компании моделей и светских львиц, ходят за кулисы на концертах. Я называю их Людьми сомнительной профессии. А я трудилась от шестидесяти до восьмидесяти часов в неделю, чтобы стать журналистом и редактором, но так и не набрала того же количества подписчиков в Twitter. И если вы – представитель прессы, то истина заключается в том, что ваш успех, талант, самооценка и смысл жизни целиком и полностью определяются количеством подписчиков в Twitter. Сталкиваясь с Людьми сомнительной профессии, вы остро ощущаете границу между журналистами и красной ковровой дорожкой; глядя на Людей сомнительной профессии, трудно понять, в какой момент человек ее пересекает.