«Почему богатого? — засомневался вдруг Самсон. — Богатый закажет новый сюртук или френч, а не будет просить переоблицовать старый? Значит, не богатый! А если не богатый и такой высокомерный, то значит жулик, мелкий аферист! Да что там, он же картежник! Он держал в руке три карты!»

Правая рука словно заныла, видимо, неудобно он упер ее локтем в столешницу. И тут почему-то, видимо, опять же из-за напрашивающегося в мысли и чувства самобичевания Самсон уронил открытую ладонь на стол, хлопнул громко и сам того звука испугался. Оглянулся на дверь в спальню родителей.

— Надо идти спать, — твердо приказал себе и не сдвинулся с места.

И тут дверь в спальню родителей открылась и в проеме он увидел ангельское лицо Надежды, немного испуганное, немного вопросительное.

— Ты не спишь? — спросила она.

Желтый вельветовый халат она подтянула за край рукой, видно, забыла взять и завязать пояс, когда поднялась и набросила его.

Присела рядом на стул.

— Что с тобой?

— Да я запутался, — признался Самсон. — Чувствую себя дураком, да и другие меня дураком видят!.. Понимаешь, мне учиться надо! На курсах! Сейчас же все учатся! Никто не может вот так просто без учебы прийти на должность и исполнять ее хорошо! А меня учиться не посылали! А теперь я понимаю, что у меня все из рук валится. Из рук и из головы! Я же вот честно того, кто Семена убил, найти хотел! Нельзя такое прощать. Да, он и портного Бальцера убил, и был у портного в мастерской, когда мы с Семеном туда пришли. И я думаю, что через портного можно его найти! Даже через убитого портного! Но одновременно сомневаюсь! Знаешь, у меня пропало чувство правоты!

— Правоты? А в чем ты не прав?

— Нет, не той правоты! У меня такое ощущение, что я глуп! Что я не вижу чего-то важного и очевидного! Просто не обращаю внимания! Не умею думать так, как надо! Чтобы все сразу становилось понятно! Ну, чтобы возник конкретный план: что делать?

— Надо записывать, — произнесла Надежда и нежно протянула руку к его лицу. Дотронулась холодными пальцами до щеки, до левого уха, виска, шеи. — Надо все записывать! Ты, наверное, полагаешься на память или интуицию… А надо записывать. Как мы! Вот как во время переписи в марте! Триста человек с сумками переписных карточек, с карандашами, и все вносят в карточки, все графы заполняют. Только так можно быть уверенным в своей правоте, в результате! В правильном подсчете!

Самсон вздохнул.

— Но перепись — она же легче! Там уже все понятно: что спрашивать, куда записывать! У меня нет карточек… Точнее, есть правила, и я уже кое-что могу делать по этим правилам. Допрос записывать: вопрос и ответ! Но как мне мысленно найти ответ на вопрос, который я полностью не вижу и не понимаю?.. У меня нет таких карточек, понимаешь?

— Самсончик, дорогой, — Надежда зевнула, отпустила край халата, прикрыла рот ладонью левой руки. — Ты просто устал. Попробуй понять, что тебе надо делать завтра, и сразу захочется спать, чтобы завтра быть готовым ко всему!

— Завтра? — повторил Самсон и задумался. — Завтра мне надо обязательно в подвал! Надо к Нестору Иванычу.

— Завтра уже очень скоро! Иди отоспись, чтобы быть свежее всех живых!

Самсон медленно замотал головой. Скорбно опустил ее.

Надежда ладонями приподняла его голову и повернула к себе. В его глазах играло симметричное отражение огонька свечи.

— Пойдем, — сказала она нежно. — Я тебя присплю!

На ватных ногах Самсон зашел следом за ней в спальню родителей. Она сняла с него одежду, посадила на правый край кровати, потом нежно, сильными руками положила, проследив, чтобы затылок утонул в мягкой подушке. Сама зашла и легла с другой стороны кровати под то же одеяло.

Пару минут тишины и темноты несколько оживили его. Он лег на бок лицом к ней. Увидел нечеткую линию ее профиля — она лежала на спине. Ровное дыхание поднимало и опускало грудь, накрытую одеялом. Она, должно быть, спала.

— Наденька, — прошептал Самсон. — Выходи за меня!

Его шепот не сбил ее ровного дыхания. И ничего не дрогнуло в ее профиле. Она точно спала.

Он перевернулся на живот. Справа зажужжал комар, и Самсон вытащил руку и хлопнул себя по ушной раковине, по зарубцевавшейся ране. Хлопок понесся внутренним эхом куда-то в сокровенные далекие уголки мозга. И тут подумал он о том, что рано еще комарам появляться! Холодно для них пока! И еще подумал, что это его ухо отрубленное в отцовском кабинете что-то услышало. Но ведь оно в жестянке, а жестянка может какие-то звуки искажать. Это только человеческие голоса она не искажает, но добавляет их звучанию железности и звонкости.

— Все будет хорошо! — прошептал он уже сам себе.

Шум от хлопка в голове затих, и снова царствовали вокруг тишина и темнота. И ровное дыхание Надежды являло собой в этот момент самую сладкую часть тишины, именно ту ее часть, под которую ему тут же захотелось заснуть.

По приходе в участок Самсона ожидал такой камуфлет, что, зайдя в свой кабинет, он остолбенел. За столом отца в полумраке плохо освещенного помещения сидел кто-то, разложив перед собой какие-то карточки. А на левом крыле стола лежал открытый чемоданчик.

— Что это вы тут? — после того, как остолбенение прошло, спросил Самсон.

— Ах, здравствуйте! Меня Васыль впустил! Говорит: садись да тут его подожди! — ответил знакомый голос.

Самсон вздохнул с облегчением.

— Сидите, сидите, Нестор Иваныч! Я думал к вам вечером зайти, но так даже лучше!

Самсон по привычке снял ремень и с ним в руках прошел к ближнему креслу. Уселся, опустив ремень рядом. Кобура гулко стукнулась о деревянный пол.

— Так с чем вы пришли? — спросил Самсон, понимая, что такой ранний визит мог обозначать что-то важное.

— Ну что, Самсон Теофилыч, докладываю! Вот вам уже дактилоскопическая карточка хозяина-портного и вот еще все пальчики, кроме мизинцев, второго жильца квартиры! — Нестор Иваныч помахал над столом двумя карточками. — Было еще пару старых эпизодических отпечатков, но никому актуальному они принадлежать не могут!

— То есть там жило двое?

— Да! Это понятно прежде всего по кухне и по спальне.

— А вот эти носилки-кровать? Которых я в предыдущий раз не видел?

— Там отпечатки второго жильца, — снова кивнул дактилоскопист.

— Двое! — повторил задумчиво Самсон. — Где же тогда второй? И кто он?

— Это вам уже искать, господин следователь! — усмехнулся Нестор Иваныч. — Вот, оставляю вам карточки! Если что, знаете, где меня искать! И еще, скажите своему начальству, что нельзя иметь такой запах на входе в участок!