определенной стихии. Ялль отвечал-отвечала за лето, огонь, и приписывались ему-ей страсть и ярость.

Стихиальных духов обычно изображали стоящими рядом мужчиной и женщиной, схожими, как близнецы. Они носили одно имя, ведь являлись, по сути, разнополыми ипостасями одной сущности. Однако, в отличие от Высших – Андал(а) и Сцерры, что считались каждый двуедиными, две сущности любого из сезонных духов были разделены. Помимо огненного-огненной Ялль, выделяли еще Дарро, Бриду и Ирмье.

Было интересно, так же ли празднуют пиковые астрономические даты побережцы, как мы, центральнорегиональные.

Но я не уложилась в сроки, на день опаздывая к празднованию. Впрочем, встретить Пик лета в степи, наедине с природой было ничуть не хуже, а то и даже лучше: тише и искреннее, без малозначимой для нас, магов, празднично-обрядовой мишуры. Мы не поклонялись их вымышленным образам, но знали и уважали сами силы.

Вечер был еще слишком ранним. Подумав, я решила без остановок миновать Дарп и доехать до моря. За час с небольшим я достигла Эрстхена и, оставив лошадь, пошла к набережной.

Город еще хранил на себе следы праздника – висели на улицах гирлянды из подсохших цветов, дома украшали неубранные цветные фонарики, а с мостовых не смели лепестки и листья. Город был по‐своему очарователен в этом легком послепраздничном беспорядке.

На площади в вечерний час кипела жизнь. Там еще не успели разобрать все столы и снять украшения.

В очередной раз я без труда опознала среди народа Личи – слишком приметного, чтобы затеряться в толпе.

Он был одет в легкую белую рубашку, темные штаны; несмотря на жару, плечи его прикрывал плащ. На ногах – сапоги на высоком каблуке. Хотя он и без каблуков был на голову выше меня. Впрочем… Скажем, Конхстамари в росте он явно проигрывал.

Подойдя ближе, я его окликнула. Дракончик, не оборачиваясь, вздохнул, затем медленно развернулся и, закатив глаза, проговорил:

– О, Небо… И чего тебя опять сюда занесло?

– И это вместо вежливого приветствия? – шутливо возмутилась я.

– Другого ты не заслужила, – бросил он.

– Куда тебе еще и каблуки? – поинтересовалась я. – Ты об дверные косяки головой не бьешься?

– На смешанной-то территории? Лестно, лестно… – приподняв брови, прохладно бросил он.

На смешанной территории, я заметила, действительно двери, потолки, арки были выше, чем у нас… Видимо, с расчетом на другую расу. В Долмире это было особенно выражено, здесь – чуть менее.

– А я думала, ты предпочитаешь обувь на плоской подошве.

– Как сильно не угадала, – протянул Личи. – На плоской подошве я ношу обувь чисто для маскировки, чтобы сильно не отсвечивать… И чаще всего, в светлое время суток. А каблуки я ношу, просто потому что красиво.

– А я думала, чтобы компенсировать свой комплекс маленького роста, – ехидно бросила я.

– Знаешь, – проговорил он, одарив меня превосходственным взглядом сверху вниз, – от тебя это звучит скорей комично, нежели оскорбительно.

Я усмехнулась, не удостаивая его выпад ответом.

– Если все сказала, – осматривая периметр, сказал Личи, – можешь чесать отсюда.

– А может быть, я собираюсь купить серьги! – заявила я.

– Ну так покупай! – бросил Личи.

Я взяла с лотка первую попавшуюся пару, но с ней зацепилась еще одна. Та попыталась упасть, но я ее поймала.

Обе пары оказались одинакового вида – с подвешенным камушком в форме колокольчика. Но первая пара была с темно-бордовым, покрытым многочисленными прожилками и оттого мало прозрачным камнем, а вторая – с сиренево-фиолетовым, тоже с разводами и прожилками.

– Это гранат и аметист, – проговорил Личи.

– Это не настоящий камень, – скептически хмыкнула я, рассматривая серьги.

– Как раз настоящий камень. Природный. Просто не драгоценный, а поделочный.

– Поделочный? – с тенью разочарования протянула я.

– Да, поделочный, – прохладно ответил Личи. – Пусть он и не такой дорогой, как драгоценный, но от этого он не менее настоящий.

– Он даже не прозрачный, – бросила я, попытавшись посмотреть сквозь гранат на рыжее закатное солнце.

– Ты не так смотришь. Он прозрачный, если не прямо на солнце смотреть, – ответил Личи, прокатив гранат по ладони; сейчас я заметила, что камень и правда пропускает солнечные лучи. – И в нем есть его неповторимый природный рисунок, который не увидишь ни в одном драгоценном.

– И какая мне лучше? – хмыкнув, я взяла по серьге из каждой пары и попеременно приставила к левому уху. – Что бы вы посоветовали? С какой красивее смотреться буду?

– Ну-у, – протянул дракончик, прищурившись. – Серьгой-то тут не исправишь…

Я оскорбленно фыркнула и отложила серьги.

– Ну, я тогда еще похожу, посмотрю… – рисуясь, прощально объявила я, и повернула к улице, что ведет к морю.

– Надеюсь, ты утонешь! – доброжелательно бросил Личи мне вслед.

"Хах, утону я", – усмехнулась я мысленно, а вслух крикнула в ответ. – Мечтай!

Но не успела я отойти и на пять шагов, как площадь огласил звук рога. Я оглянулась и вопросительно посмотрела на Личи.

– Какое-то важное объявление, – сказал он почти скучающе. – Привлекают внимание.

– Внимание жителям Эрстхена! – возвестили с помоста. Он был по центру площади, но было не очень хорошо видно за головами впередистоящих. Хотя Личи, с его ростом, да еще и с учетом каблуков, это неудобств не доставляло.

– Пойдем, подойдем поближе? – предложила я.

На помосте стоял глашатай, судя по форме, лиорианский. Он покашлял, призывая к тишине, и громко объявил:

– С прискорбием сообщаем, что почтенный король Заагре, наших добрых соседей, Рейфэ Рассудительный почил… – говоривший выдержал приличествующую паузу, после чего продолжил. – Да здравствует королева Адденейз!

Традиции предписывают прославлять монарха соседней и (условно) дружественной державы, причем, касается это и смешанных территорий, хотя те и не имеют прямой границы с Заагре.

Народ на площади тотчас загудел, обсуждая новость.

– Надо же, – проговорила я задумчиво. Личи лишь равнодушно пожал плечами.

В этот момент к нему подбежала какая-то девушка и с легким поклоном протянула небольшое письмо. Одета она была как служанка и передавала, по всей видимости, записку от госпожи.

Личи, кивнув, взял письмо из ее рук и аккуратно развернул.

"…сильно поранила ногу сегодня… ждать доктора… встретиться на следующей неделе…" – едва слышно пробормотал он, читая.

– Как жаль, – повернулся он к служанке. – Очень сочувствую… Передавай от меня пожелания скорейшего выздоровления.

Я фыркнула.

– Изволите писать ответ? – вежливо поинтересовалась девушка.

– Угу, – проговорил Личи, вытаскивая из кармана листок, и, черканув несколько слов карандашом, сложил и передал девушке.

Та с поклоном приняла записку и растворилась в толпе.

– Оп. Неожиданно свободен вечер, – бросил Личи равнодушно, так что я так и не смогла понять, рад он этому факту или разочарован.

– Я даже не буду спрашивать… – бросила я, поморщившись.

– Я бы все равно не