– Номер мобильного телефона подполковника Сизоненко былсреди записанных номеров в аппарате убитого лже-Саевича, – предъявил последнийкозырь Маляров, – этот факт дает безусловное основание для выдачи санкции назадержание Сизоненко. Хотя бы на двое суток.

– У половины квартирных воров города есть этот номертелефона, – окончательно разозлился заместитель прокурора города. – И на этомосновании вы требуете санкции на его задержание? А если у какого-нибудьбанкира, замешанного в коррупции, найдут номер телефона президента или министравнутренних дел, значит, вы придете завтра ко мне с просьбой разрешить ихдопросить или задержать? Хватит, Маляров, это уже несерьезно. Все вашисоображения по данному делу должны быть исключительно в рамках закона. Лавроврешит – нужно ли вызывать Сизоненко на допрос или нет. У меня все.

Маляров поднялся. Пошел к двери, не прощаясь. Затемобернулся.

– А если Караева сегодня убьют, то тогда вы мне поверите? –спросил он, обращаясь к Ефремову.

Тот резко махнул рукой, словно выгоняя подполковника. КогдаМаляров вышел, Аркадий Павлович достал дрожащей рукой платок и вытер лицо.

– Партизан чертов, – прошептал он, – никакой дисциплины.

Немного подумав, он поднял трубку внутреннего телефона.

– Лавров? Что там у тебя?

– Работаем, – ответил следователь, – я хочу вызвать надопрос Наталью Слепцову. Она была в таком состоянии, что мы не могли в тот деньс ней нормально поговорить. Может быть, она сумеет вспомнить, куда должен былуехать ее муж. Или какие-нибудь подробности.

– Ты лучше сам к ней поезжай, – предложил Ефремов. – И мужаее мы пока нигде не нашли. Поезжай и переговори. Постарайся ее успокоить. А тонаши «пинкертоны» из уголовного розыска скоро начнут подозревать нашиспецслужбы в похищении Слепцова. Может, его исчезновение связано с работой вбанке. Ты об этом подумай.

– Я проверял. Но он там на обычной рядовой должности. Иочень небольшой оклад. Это вызывает у меня определенные вопросы.

– Какие вопросы, почему?

– Он приобрел две дорогие машины, квартиру на БольшойПолянке. Причем заплатил сразу всю сумму. Откуда у бывшего полковника такиевозможности? Я думаю, нам нужно все тщательно проверить.

– Проверяй, – согласился Ефремов, – и когда вернешься послесвоих визитов в больницу и к Слепцовой, зайди ко мне. Побеседуем, посоветуемся.У оперативников появились новые факты, может, их тоже стоит принять вовнимание. Но только без авантюризма. Все будем решать спокойно. И в рамкахзакона. Ты меня понимаешь, Лавров?

Он никогда не любил эту страну. Впрочем, если его быпопросили уточнить, какую страну он любил, он бы не сумел ответить. Родившийсяв шестьдесят четвертом, Константин Уранов был одним из тех мальчиков, которыхназывали в столице «мажорами». С раннего детства у него было все. Отец былгенералом-связистом, а мать занимала большую должность в профсоюзах, была однимиз руководителей профсоюза культуры. Он был единственным ребенком в семье. Ипоздним ребенком, отцу было уже далеко за сорок, а матери тридцать шесть.Может, поэтому он был особенно любимым. Врачи вынесли категорический приговор –у его матери не могло быть больше детей.

С раннего детства его окружала любовь и забота родных иблизких. В их роскошной пятикомнатной квартире с ним постоянно находилась няня,которая поселилась в одной из комнат, чтобы всегда быть с мальчиком. Его отдалив лучшую школу с французским уклоном, нанимали частных педагогов. Он выучил дваиностранных языка – французский и английский, причем на первом он говорил также хорошо, как и на русском. В летние месяцы они выезжали на дачу или отдыхалив Восточной Германии, куда часто приглашали отца. Войну его отец закончил вБерлине двадцатитрехлетним майором. И Героем Советского Союза. Может, поэтомуон уже в сорок лет был генералом и отвечал за линии правительственной связи.

Закончив школу, Константин поступил в МГИМО, куда обычноотдавали отпрысков известных фамилий. Это был один из лучших вузов страны.Обучение давалось ему легко. Иностранные языки он хорошо знал, а все остальныепредметы можно было сдавать, особенно не напрягаясь. К тому же довольно быстровыяснилось, что у студента фотографическая память, когда он легко запоминалцелые страницы текстов.

Если не считать небольшого недоразумения, происшедшего с нимна третьем курсе, можно было считать его студенческие годы почти лучшими в егожизни. На третьем курсе он поехал кататься с приятелем, учившимся с ним наодном курсе. Приятель приехал в Москву из Грузии, его отец был одним из главныхвиноделов солнечной республики. У мальчика была «Волга», которую ему подарилотец в день восемнадцатилетия. На этой машине они и перевернулись. Оба попали вбольницу, а одна из находившихся в салоне девочек погибла. Скандал удалосьзамять. Но неприятный осадок остался. К тому же отец Константина решил неотдавать свою «Волгу» сыну, о которой тот давно мечтал. Пришлось терпеть допятого курса, когда наконец отец передал ему ключи от машины.

Как и все поздние дети, Константин был развитым и умнымребенком. К тому же и обладал приятной внешностью. Впервые он познал женщину впятнадцатилетнем возрасте, когда переспал с одной из кухарок, работавших насоседней с ними даче. Затем были другие женщины. Молодые и красивые. Но мысль отом, что впервые он потерял девственность с сорокалетней немолодой женщиной, ктому же занимавшей определенную, гораздо более низкую, ступень на социальнойлестнице, была ему отвратительна. Может, поэтому он относился к своим будущимподругам свысока, лишь позволяя им любить себя и часто забавляясьполусадистскими играми.

В восемьдесят шестом, когда он заканчивал институт, егопослали на стажировку в Великобританию. Он пробыл там только три месяца, но емупонравился Лондон с его двухэтажными автобусами, чопорными горожанами, краснымибудками телефонов. Более всего ему понравился независимый образ жизни англичан.Когда он вернулся в Москву, ему предложили работать в органах Государственнойбезопасности.

Он закончил институт на «отлично», великолепно владел двумяязыками, его семья представляла собой образец гордости советского народа. Отец– генерал-лейтенант и Герой Советского Союза, а мать – крупный профсоюзныйдеятель. Казалось, что все идет так, как должно было идти. Ему понравиласьзаграничная командировка, и он с радостью согласился снова пойти учиться.Теперь уже на профессионального разведчика.

Учеба снова давалась ему легко. Правда, педагоги отмечалиего трудный характер, некоторый снобизм в отношениях с товарищами,индивидуализм, пренебрежение к общепринятым нормам поведения. Но пока ондержался в определенных рамках, его терпели. В девяностом году неожиданно умеротец. В девяносто первом Уранова послали в командировку, но не во Францию, кудаон надеялся попасть со своими знаниями языков, а в Сенегал. Это было обидно инесправедливо. Тогда впервые он подумал, что отец ушел очень не вовремя. Еслибы он был жив, то, возможно, Константин получил бы распределение в лучшееместо. В Сенегале было жарко и грязно. К тому же на юге начались волненияместных племен. Единственное, чем можно было заняться, это напиваться до истерикив местных барах и спать с темнокожими красавицами, у которых был свой,специфический запах.