— Да ну, на фиг врачей. Надо подумать, как быть. Как-то мне не по себе от этого. Кого еще они решат припугнуть в следующий раз?

Я вспоминаю о Лизе, о ссадинах на ее коленках и о ее рваных колготках.

— Будешь кофе? А то тебе спать нельзя.

— Почему?

— Если сотрясение мозга, то нельзя вырубаться, а то потом плохо будет.

— Откуда такие познания?

Перед моими глазами встает лицо врача, луч фонарика, пробивающийся сквозь тьму на дне моего зрачка.

«Вы меня слышите? Сколько пальцев я показываю?»

Та ночь, как демон, такая программа, бегущая в фоне, она всегда со мной.

На автопилоте я завариваю две чашки кофе и несу их в гостиную. Карлос лежит на диване, прикрыв глаза, его лицо с каждой минутой все больше походит на мятую помидорину.

— Карлос? — тихонько зову я. — Не спи. Вот твой кофе.

— Спасибо.

Каталонец открывает рот, чтобы еще что-то сказать, как вдруг под окнами раздается крик, кто-то вопит мое имя:

— Се-е-е-ерж-ж! Эй, Серж!

Карлос со стоном приподнимается с дивана и выглядывает на улицу в окно.

— Там девушка какая-то. Тебя зовет.

Я подхожу к окну, на мостовой стоит и машет руками Лиза.

— Серж, открой дверь!

— Погоди, — Карлос достает из кармана связку ключей. — Посторонись. Третий этаж.

Ключи брякают об асфальт. Через две минуты девушка уже на пороге.

— У тебя телефон выключен! Уже два часа! Я беспокоюсь, знаешь ли!

— Как ты меня нашла?

— Ты говорил, что живешь в доме маньячки, я погуглила.

— Умно.

— А то. Я тебе должна кое-что рассказать.

Я провожаю ее в гостиную. Она косится на чинно покоящегося на диване Карлоса.

— Все в порядке, Карлос в курсе.

— Только Карлос не в курсе, с кем имеет честь. — Каталонец с наглой ухмылкой чешет затылок.

— Это Лиза, — бормочу я.

— Очень приятно. Я подруга Сержа. А что у тебя с лицом? — спрашивает она.

— Такова цена дружбы с Сержем, — невесело смеется он. — Я уверен, ты еще испытаешь все ее прелести.

— О, я уже, — Лиза смеется и показывает ему ссадину на ладони и синяк на лице.

— Ничего себе. И кто тебя так?

— Не знаю. Вчера возвращалась домой, и ко мне пристали двое каких-то упырей.

— Звучит знакомо. — Карлос бросает на меня косой взгляд. — Славянский типаж?

— Карлос, можешь показать ей видео? — говорю, наконец, я. — Лиза знала Риту Петрову.

— Видео? Что за видео? — Она сверлит меня напряженным взглядом.

— Садись, — я указываю на диван рядом с Карлосом.

— Господи, — шепчут ее губы, когда он нажимает на кнопку воспроизведения, и крошечный дисплей приходит в движение. — Это она. Это Рита, моя Рита.

— А кто с ней? — спрашивает каталонец.

— Понятия не имею. Я должна его знать?

Она переводит глаза с меня на моего квартирного хозяина и обратно.

— Ну, ты ж ее лучшая подруга.

— Мы думаем, это Майкл Вилин.

— Майкл? — Меж ее бровями сворачивается хищная «Z». — Миша шире в плечах и ниже. А здесь такой высокий парень, вроде тебя, Серж. Откуда это?

— Из полиции, — поясняет Карлос.

— Они знают, кто это?

— Нет.

— Ясно, — протягивает она со вздохом.

— А что ты узнала?

Она бросает на меня вопросительный взгляд.

— Ну, когда ты орала под окном, ты сказала, что узнала что-то.

— А, это! — Она перемещается на подлокотник кресла и делает глоток из моей кружки кофе. — У Риты был роман с Вилиным. И это Миша бросил Риту. Он познакомился с другой девушкой через «Лавера».

— Вот что значит быть стартапером по призванию, — ржет Карлос. — Когда сам пользуешься собственным продуктом, смело можешь рекомендовать его всем и всюду.

— Значит, ревность точно не могла быть его мотивом. Это точно деньги.

— Выходит, так. — Лиза поднимается с дивана. — Ладно, парни, мне пора. Вечером мне нужно идти на одно мероприятие.

— Проводить тебя?

— Если хочешь.

Мы спускаемся вниз по лестнице и выходим на улицу.

— Ты чего такой мрачный?

— Ничего, просто вся жизнь летит к чертям собачьим. Не то чтоб в ней было что-то ценное. Просто это обескураживает.

— Послушай. — Она проводит рукой по моей щеке. — Моя жизнь летит к чертям собачьим уже какое-то время. Довольно долгое время, если говорить честно. Так, что я успела привыкнуть к этому чувству невесомости. Скажу больше, сейчас это начало обретать какой-то смысл… и я даже рада этому, немножечко. Это заставляет чувствовать себя живым, разве нет?

— Что заставляет?

— Когда есть враг, когда есть кого наказать и кого… винить.

Я на секунду задумываюсь над ее словами. Может, она права, ведь я тоже ощущаю прилив сил с тех пор, как закрутилась вся эта история.

— Расскажи мне свою историю.

— Нечего рассказывать, — пожимаю плечами я.

— Да ладно, откуда-то же у тебя есть это странное имя и эта тоска в глазах.

— Это очень скучная история.

— Не верю.

— Зря.

— Однажды ты расскажешь мне ее. — Она зловеще хохочет. — Давай пройдемся немного. У меня есть еще пара часов.

— А потом?

Она загадочно улыбается.

— Мне надо новый телефон купить, вместо разбитого.

Плечом к плечу мы вступаем в лабиринт косых улочек, стараясь ступать подальше от влажных дорожек, оставленных сохнущим на веревках бельем. Через тянущиеся от дома к дому провода перекинуты и покачиваются на ветру пара побитых дождями и ветрами кед. В сантиметрах над нашими головами пикирует на мусорный бак голубь. Кругом витает дух гетто, но не такого, как в Лондоне, с высотками и парнями с кастетами и складными ножами, а какой-то другой, будто бы средневековый.

«Здесь даже лица у людей будто со старых гравюр», — думаю я, поймав взгляд раскрашенного деревянного Иисуса, когда мы проходим мимо распахнутых дверей какой-то базилики.

— У меня однажды был парень с таким лицом, — будто подслушала мои мысли Лиза. — Как у средневекового распятого Христа.

— Это как?

— Такие тонкие узкие черты и выражение лица… надменное страдание, что ли.