— Взгляните, пожалуйста, — попросил он продавца. — Этотснимок был сделан первым?

Продавец взглянул на пленку и утвердительно кивнул.

— И абсолютно невозможно допустить, что последующие кадрыбыли экспонированы раньше этого?

— Абсолютно невозможно.

На снимке была видна улица, трамвайный путь, отель«Мэдисон», ажурный фонарный столб на углу. Этот столб устанавливали именно втот момент, когда Селби входил в отель для осмотра тела пастора. Иными словами,все снимки были сделаны, когда владелец камеры уже давно умер!

Увидев выражение лица Селби, продавец спросил:

— Что-нибудь особенное?

Селби медленно покачал головой, скатал пленку и положил ее вметаллический патрон, который дал ему продавец.

— Очень хорошая экспозиция, — сказал молодой человек. —Точная выдержка.

Селби кивнул и вышел на улицу.

В очередной раз несложное дело совершало ошеломляющийповорот. Он оказался перед лицом невозможного — невозможного, которое, однако,приняло форму стопроцентной банальности. Можно было прийти к выводу, что всечувства обманывают его.

Вернувшись в Мэдисон-Сити, Селби оставил машину в гараже длятехобслуживания и пешком отправился в свой офис. По дороге он имел возможностьубедиться, насколько переменчиво общественное мнение. Когда Мэдисон-Сити былразделен на два враждебных лагеря во время выборов окружного прокурора, Селбипользовался уважением у противников и вызывал восхищение своих бескорыстных иверных помощников. Теперь же он оказался в совершенно ином положении.

Экстренный выпуск «Блейд» продавался на каждом углу. Селбиуже успел купить его в киоске, подъезжая к городу. Все оказалось еще хуже, чемможно было предположить. Фотография была как обвинение. Стол, накрытый надвоих, наклонившаяся вперед актриса с унылым выражением лица. Вытянутая рукаСелби вот-вот ласково обнимет ее плечи. Но хуже всего, что он сам выгляделнелепо и смехотворно. Когда фотограф окликнул его и вспышка ослепила Селби, онбыл удивлен и испуган.

Фотография, сделанная в момент эмоционального напряжения,искажает лицо, превращает его в карикатуру. Лица бегуна, разрывающего финишнуюленточку, или водителя, яростно вращающего руль, чтобы избежать столкновения,узнаваемы, но настолько искривлены и изуродованы, что вызывают смех. Застывшаяфизиономия Селби на снимке демонстрировала удивление и ужас.

Служащий гаража, обычно общительный и веселый, гордый тем,что поддерживал Селби на выборах, оказался полностью погружен в изучение порезана автомобильной шине. Люди, которые раньше останавливали Селби, чтобыперекинуться с ним парой слов или обсудить результаты выборной кампании,торопились мимо, небрежно кивая, видимо, занятые неотложными делами, мешающимиобщению с окружным прокурором.

Селби, стиснув зубы, прошествовал по длинному коридору,толчком распахнул дверь и приветственно кивнул находящейся в приемной АмореттСтэндиш, которая сказала:

— Звонил шериф Брэндон и убедительно просил передать вам,как только вы появитесь, что мистер Кашинг спешно покинул город по неотложномуделу.

Селби поблагодарил ее и открыл дверь своего кабинета.Сильвия Мартин сидела во вращающемся кресле, закинув ноги на стол, и курила,сосредоточенно пуская в потолок кольца дыма. При звуке открывающейся двери онабыстро опустила ноги и вскочила с виноватым видом.

— Как ты сюда попала? — спросил Селби. Со смехом онаответила:

— Проскользнула незаметно. Хотела встретить тебя первой.

— Видимо, очень не терпелось заявить: «А что я тебеговорила?»

Девушка не могла скрыть обиду.

— Дуг… — начала она.

— Ну что же, вперед! — не успокаивался прокурор. —Выкладывай. Сообщи, что актриса облапошила меня и что ты предупреждала, но я неслушал. Заяви, что…

Она подошла ближе и прикрыла его губы кончиками пальцев.

— Дуг, ну пожалуйста!

Селби наконец увидел ее полные слез глаза.

— Не говори глупости, — сказала девушка, — и не сомневайсяво мне.

— Прости, Сильвия, — ответил прокурор, — я нацепил боевыедоспехи и начинаю раздавать удары правым и виноватым.

Ее уныние вмиг исчезло, лицо прояснилось, глаза сквозь слезызасветились улыбкой.

— Это здорово, — сказала она.

— Что здорово? — переспросил Селби.

— Я надеялась именно на то, что ты примешь бой. Этоединственное, что остается. Даже пропустив удар в челюсть, надо драться.

— Я оказался удивительным простофилей.

— Вовсе нет, — запротестовала девушка.

— Во всяком случае, сейчас я в большой замазке. Она кивнула:

— Не будем обманывать себя. Ты в ужасной замазке, Дуг.«Блейд» визжит о необходимости отозвать тебя с поста в силу твоей неспособностирасследовать заурядное убийство.

— Заурядное убийство! — воскликнул он. — Мне даже слышать неприходилось о столь кошмарном деле. Чего бы я ни коснулся, все разлетается накуски и бьет меня по физиономии. Даже то, что кажется совершенно очевидным,оказывается не тем, чем представляется на первый взгляд.

— Тем не менее у тебя есть еще время до четырех пятнадцатипополудни, чтобы найти убийцу.

— До четырех пятнадцати пополудни? — переспросил он. — Нопочему?

— Потому что в это время выходит наш экстренный выпуск.

— Вы готовите экстренный выпуск?

— Да, — ответила Сильвия. — Хочешь узнать заголовок? Яубедила босса набрать его, гранки со мной.

Она открыла сумочку, вытащила полоску газетной бумаги ирасстелила ее на столе. Крупные черные буквы заголовка кричали: «Селбираскрывает убийство!»

— Дело в том, что, когда «Блейд» выйдет сегодня вечером,вслед за экстренной утренней публикацией, тебе конец. Настроение публики сейчаснаправлено против тебя. И если дать общественному мнению сформироваться, будетпрактически невозможно изменить его. Но мы выбрасываем на улицы свой экстренныйвыпуск одновременно с вечерним выпуском «Блейд». «Блейд» будет поносить иунижать тебя, мы же дадим разгадку убийства. Город умрет от смеха.

— Вот с этим я согласен. Во всяком случае, я уже начинаюхохотать.

— Но почему?

— Да потому, — ответил он, — что я не вижу возможностейраскрыть тайну. В ней Кашинг замешан, и Кашинг бежал. Замешана актриса. Богзнает, насколько глубоко, но она отказывается говорить и будет прятаться отвручения повестки. Не исключено, что она уже летит в порт, чтобы отправиться вморской круиз для поправки здоровья. Возможно, Чарльзу Брауеру что-то известно,но Сэм Роупер добился его освобождения на основе «Хабеас Корпус» — закона онеприкосновенности личности. В конечном итоге мы доберемся до него, однако этопотребует много времени.