— Ладно, Рита, не буду вам мешать. Если хотите прогуляться по яхте, никто не будет препятствовать. Можете искупаться, используя кормовую платформу… если вас не смущает двухкилометровая глубина под нами. Только заранее хочу предупредить о специфическом чувстве юмора этих бездельников…

— А почему бы вам не присесть? — Она отодвинулась еще дальше, потянула за собой поднос. Он чуть не помер от волнения! Но сохранил шутливо-спокойный вид, допустил, что парочка свободных минут у него найдется, и он может позволить себе развлечь даму.

— Двухкилометровая глубина, говорите? — сморщила симпатичный носик Рита. — Но я слышала, что в этом нет ничего страшного. Все опасное и непредсказуемое таится на глубинах до двухсот метров. А все, что ниже — это только бактерии, выделяющие сероводород…

Они проговорили битый час! А потом еще час. Время летело незаметно. Он говорил о себе, о том, как докатился до такой жизни, — она таращилась на него огромными глазами и шептала, что это чересчур. Он жадно вслушивался в ее голос: в биографии девушки не было ничего значительного, помимо краткого периода замужества, но все закончилось без драм, детей, дележа жилплощади. А «первый опыт», с которым они сошлись на первом курсе, давно бросил учебу и уехал на Западную Украину прославлять деяния дивизии СС «Галичина» (как будто, кроме него, на Западной Украине этим некому заняться). А она до сих пор не понимает — что это было? Но теперь она точно знает: ее дипломная журналистская работа будет посвящена многотрудной деятельности российских пиратов, которые держали ее в заложниках, — если ее, конечно, не настигнет смерть и она благополучно доберется до родных мест.

— Минуточку, — насупился Максим. — Почему вас должна настигнуть смерть?

— Ну, как же, — славно улыбнулась девушка. — А вдруг мой дядюшка откажется за меня платить? Что вам тогда останется?

— Посадим на ближайшее судно, и оно отвезет вас в объятия мамы, — проворчал Максим. — Не забудьте ей, кстати, позвонить и сообщить, что с вами все в порядке, — телефон получите, здесь этих телефонов… Я не хотел требовать за вас выкуп, но пираты сказали, что тогда я умру во сне…

— Они правы, — подумав, заявила девушка. — Вы обязательно должны потребовать с моего дядюшки выкуп. Пусть понервничает и раскошелится, а то в последнее время он склонен считать, что вся планета вертится вокруг него.

— Какая-то вы неправильная заложница, — подметил Максим.

— А вы — неправильные пираты, — рассмеялась девушка. — Стоп, минуточку. — В живых глазенках мелькнуло беспокойство. — Когда вы собираетесь передать меня дядюшке?

— Не раньше чем попозже, — уклончиво отозвался Максим.

— Надеюсь, не завтра?

Полночи они просидели на корме, изучая туманности и созвездия. Максим дрожал и потел, он так хотел ее поцеловать! Но дал себе слово, что не сегодня. За спиной кто-то хихикал, толкался, перешептывался, предлагал заключить пари — как долго еще этот тип будет корчить из себя недотрогу? Потом им надоело, команда разбрелась, и Рита нечаянно коснулась его плечом. Он обнял ее, женское плечо слегка дрожало — явно не от холода, ночь была теплой. Он потянулся поцеловать ее в висок, она подалась к нему, прошептала:

— Мы же ничего не делаем?

— Абсолютно… — хрипло отозвался он. — Послушай… — Он обнял ее щуплое тельце обеими руками. — Ты же не спешишь домой?

— Не спешу… — Она подняла голову, и он ощутил на своей щеке ее прерывистое дыхание. Их губы сблизились, мурашки ползли по коже. Мелькнула глупая мысль про генетическую совместимость… — У меня каникулы закончатся через полторы недели…

— Ты намекаешь, что уже август?

— Ты не поверишь, но уже двадцатое число…

Он никогда не задумывался над числами и датами — это лето казалось вечным, таким же огромным и безбрежным, как великое Черное море… Они целовались до полной одури, сладкая тьма накрыла обоих…

— Я не пускаю козла в огород? — шептала она, с усилием отрываясь от него.

Он что-то замычал, привлек ее к себе. Сама же калитку не закрыла…

На другом конце эфира отозвался женский голос. Максим учтиво попросил Георгия Львовича.

— Кто его спрашивает? — поинтересовалась женщина.

— Похититель его племянницы, — лаконично объяснил Максим.

— О, господи правый… — Голос женщины завибрировал. — Слушай, ты, подонок… Если с головы нашей Риточки упадет хоть один волосок…

Максим поморщился. Уже упал. И не один.

— Послушайте, женщина, я прекрасно вас понимаю. И давайте договоримся: чем меньше эмоций, тем целее ваша Рита.

— Я уже вся трепещу от дурных предчувствий… — пробормотала Рита. Она сидела здесь же, в кают-компании, забравшись с ногами на диван, и меланхолично смотрела на Максима.

— Что вы хотите? — сбавила обороты женщина.

— Представьтесь. Ваше звание?

— Домработница…

— Ну, допустим. Возвращаясь к началу нашего разговора — я могу поговорить с Георгием Львовичем?

— Подожди, ублюдок, я сейчас переключу… — проворчала дама. — Георгий Львович в данный момент не здесь. Ваше счастье, что он просил немедленно его связать…

«А где он?» — обеспокоенно подумал Максим.

— Говорите, — раздался неприятный пронзительный голос — переключение произошло мгновенно.

— Георгий Львович?

— Каверин, скотина… — начал закипать собеседник.

— Да, это вы, — признал Максим. — Не знаю, но узнал.

Он сделал паузу, выслушивая все, что абонент про него думает. А также где его похоронят и кто при этом будет присутствовать. И неважно, что российская полиция схватит его раньше и упечет за решетку. У Георгия Львовича длинные руки.

— Я рад, что вы смогли выговориться, — сказал Максим. — А теперь внимание, Георгий Львович. С вашей племянницей все в порядке. Если хотите, в завершение нашего сеанса связи можете с ней пообщаться. Наши требования разумные. Я бы даже сказал, смехотворные. Два миллиона евро. Для вас это мелочь. Проще отдать эти деньги, чем устраивать затяжную и бесполезную спецоперацию. Подготовьте, пожалуйста, наличные. И не волнуйтесь, если какое-то время мы будем молчать — так нужно для нашего общего дела. О месте и времени будет сообщено отдельно.

— С чего ты взял, Каверин, что я буду выкупать свою племянницу? — процедил Колпач. — Она не дочь, она племянница.

— Мы в курсе, — кивнул Максим. — Была бы дочь, запросили бы десять миллионов. И все же нам что-то подсказывает, Георгий Львович, что вы готовы внести выкуп. И дело не в какой-то там родственной привязанности, в которую никто не верит, тем более ваша племянница. Дело в вашем реноме. Историю в мешке не утаить, и что подумают о вас друзья, деловые партнеры, прочие люди, перед которыми вы позиционируете себя порядочным человеком?

— Послушай, ты…