такое Рейг, как дал бы ему подзатыльника, и тот вмиг бы успокоился и выбросил глупости из головы. А вот девчонки — с ними так нельзя, тут подход нужен. И вот сейчас я абсолютно не знал, что с ней делать и что говорить.

В прошлой жизни я никогда не умел выражать чувства, меня этому не научили. Моя мать была вечно уставшей, опустившей руки женщиной с потухшим взглядом, а отец был чудовищем. Приемные родители были профессиональными опекунами. Мне повезло, что я попал именно в их семью: они дали мне хорошее образование, помогли забыть те ужасные события и никогда не упоминали тот факт, что я застрелил отца. Они сделали все, чтобы я смог стать полноценным человеком, но никаких теплых чувств я от них даже не ждал, а у них ко мне их попросту не было.

При жизни Ананда я практически не участвовал в воспитании своих детей. Я их любил, у нас со всеми были теплые отношения, но все подобные разговоры и проблемы решали жены или воспитатели, я же был слишком занят государственными делами.

И вот — Тай, по сути она первая, кого мне довелось воспитывать и принимать участие во всех этапах ее жизни. И сейчас нужно было что-то говорить, но я, живущий уже третью жизнь, знающий и умеющий столько, сколько неведомо никому в этом мире, стоял как дурак, смотрел, как она, едва сдерживаясь, глотает слезы и не знал, что ей сказать. Просто не мог даже подобрать слова, потому что все казалось банальным или неубедительным.

Я к ней очень привязался, она стала настолько мне дорога, что я бы не задумываясь плюнул на все на свете, чтобы ее защитить, умер бы сам, чтобы ее спасти. Глупо, неразумно — но родительские инстинкты не чужды адамантийцам, а скорее всего развиты еще больше, чем у простых людей.

Я обнял Тай, крепко прижав к груди. Я дал ей почувствовать то, что чувствую сам. Я не мог выразить словами чувства, но мог показать эмпатией. И так будет убедительнее и честнее.

— Дура ты, — улыбнулся я, а Тай всхлипнула и рассмеялась сквозь слезы.

Она отстранилась и начала вытирать слезы, не переставая смеяться. Порывисто вдруг треснула меня по плечу и с наигранной сердитостью воскликнула:

— Сам дурак!

Пока Тай успокаивалась, я увидел, что Тунайт уже развел на поляне перед домом большой костер, а в окнах пару раз мелькнули настороженные лица ничего не понимающих демоноборцев.

На пороге возникла Мари, громко вздохнула, скорее всего, она стояла тут уже давно, но только сейчас дала о себе знать. И когда я к ней повернулся, Мари, деловито скрестив руки на груди, поинтересовалась:

— Начинаем? Мне собрать всех?

— Да, — кивнул я, — только мне понадобится твоя помощь.

Мари с готовностью кивнула, всем своим видом выказывая, что готова слушать.

Через полчаса, когда я объяснил Мари свой план, мы собрали всех на поляне у костра.

Демоноборцы растерянно переглядывались, переговаривались шепотом, никто не понимал, что происходит. Я не спешил объяснять, их легкое волнение сейчас мне на руку.

Мари, Тай и Рейгард заняли позиции позади меня — у них тоже есть задачи. Мне же снова предстояло поговорить с каждым и рассказать то, что я утаил. Я собирался выяснить, сумели ли демоноборцы выполнить мое простое поручение — держать язык за зубами. Но сначала я проведу лжеобряд.

— Что происходит? — первым не выдержал Эсгон. — Зачем мы собрались?

— Я не могу доверять вам, пока вы не пройдете обряд присяги, — спокойно объяснил я, наблюдая за реакцией ребят.

Многие в непонимании нахмурились, Болтун и Боров восприняли новость спокойно, Лимар же сделал вид, что не удивлён, но он как-то нервно заерзал, чесаться начал, взгляд забегал — он, несомненно, волновался.

Самая бурная и довольно предсказуемая реакция была у Рика. Он подорвался с места и ошеломленно воскликнул:

— Какой обряд присяги⁈ Какого демона тут происходит⁈ — он вытаращил глаза, беспомощно уставился на Мари, затем на меня, потом окинул остальных демоноборцев взглядом. — Почему мне кажется, что все кроме меня в курсе?

Значит, Рику никто не рассказал. Ну или он просто отличный актер. Но скорее всего Рик и правда не в курсе.

— Идем, — я указал ему взглядом в сторону дома.

Рик растерянно покосился на Мари, затем на Боров с Эсгоном и все же пусть и нерешительно направился к дому.

Мари, Рейга и Тай я оставил наблюдать за остальными. Мари предстоит рассказать про обряд, а еще они будут следить, не сдадут ли у кого-нибудь нервы. Также я предупредил Тунайта, что в случае, если кто-то попытается сбежать, его нужно будет остановить. Тунайт сразу дал понять, что несколько вагрийцев будут дежурить у границы щита.

Как только мы вошли в дом, Рик сразу же занял агрессивно-оборонительную позицию.

— Какого демона, Тео? Что ты себе возомнил? Присягу тебе приносить? Да кто ты такой⁈

— Мое настоящее имя — Теодор Девангер.

Рик нервно хохотнул, закатил глаза и протянул:

— Думаешь, раз ты адамантиец, так теперь можно изображать из себя Девангера? Приперся сюда и давай… — он был так сердит, что не смог подобрать нужного слова, а продолжил другое: — То, что ты адамант — это и так все уже поняли. Но Теодор Девангер… Ха! Тогда я — Ананд Несокрушимый! Понял⁈ Может, тогда ты мне принесешь присягу⁈

— Нет, — спокойно ответил я, расслабленно прислонившись к стене. — На самом деле Ананд Девангер это я, а ты им никак не можешь быть.

Рик в ярости выпучил глаза:

— Ты ошарганел, парень? У тебя вообще совести нет? Запудрил всем мозги! Да как они только тебе поверили⁈ Но я-то вижу тебя насквозь! Я знаю, кто ты такой!

— Да, и кто же? — изобразил я любопытство.

— Мошенник и обманщик! Самозванец, который приперся сюда с чужих земель, возомнив себе невесть что. Думаешь, сумеешь обмануть нас, а потом остальных? Собрать армию, прикинуться воскресшим Теодоресом и сесть на трон⁈ Да ты сумасшедший! Лучше уж Зейн Ворлиар, чем какой-то лживый самозванец. Люди Виреборна не станут умирать ради тебя — понял!

Слушал я его с хладнокровным спокойствием. Нет, не такой реакции я ожидал, конечно. Может, я с ним и перегнул палку. Возможно и стоило рассказать. Но сейчас Рик скорее всего в ярости даже не из-за того, что я раскрыл свое имя, а из-за того, что ему единственному никто ничего не рассказал. Сейчас он чувствовал себя преданным.

— Ты можешь не верить, — сказал я. — Но это правда. Лукреция Девангер призвала в тело малыша Теодореса — Ананда Девангера. Это мое послание потомкам и моя воля, которую я просил