улуса Джучи на Волге. Про смерть Великого хана Угедея ни слова, про грядущий всемонгольский курултай и избрание нового хана тоже.

«Считает, что высшие монгольские разборки не моего ума дела!» — Губы невольно кривятся в усмешке. — Ладно! Тогда чего же вы, господин хороший, от меня-то хотите⁈'

Как обычно, у хорезмийца самая суть в последней строчке, как бы между делом.

Этой зимой Батый призовет всех властителей Русского улуса к себе в Золотой Сарай и самолично будет выдавать ярлыки на княжение. Малолетний князь твой пусть едет, не мешай ему, а ты оставайся в Твери. В Орду не ходи!

Другой бы кто подумал, что всемогущий нойон заботится о своем друге, предупреждая его об опасности, но не я. Мне хитрожопая натура Турслана хорошо знакома. Его больше беспокоит собственная шкура, а что если в Сарае меня возьмут за задницу и всплывет история моего назначения ханским баскаком. С должности-то пока меня никто не снимал!

В голову начинают закрадываться тревожные мысли.

«Батый вернулся, и сейчас монголы возьмутся за Русь всерьез. Или нет⁈ Или у меня еще есть время⁈ По-настоящему, полностью и бесповоротно, Русь признает себя вассалом Золотой Орды лишь в 1251 году, и теоретически у меня в запасе есть еще восемь лет. Вопрос только в том, как бы потратить их с пользой, а не сгинуть бесславно раньше времени».

Подумав, прихожу к выводу, что Турслан абсолютно прав. Мне в Орде делать нечего, да и, если честно, не очень-то и хотелось. Ползать на коленях по коврам и целовать ханскую туфлю! Нет уж, благодарю покорно! Пусть Ярослав через это испытание пройдет, глядишь, злее будет!

Эта мысль заставляет меня улыбнуться и посочувствовать юному князю, который ещё не знает о грядущих напастях. Едва подумал о князе, как в дверь буквально вломился Куранбаса.

— Прости, консул! — Он поднял виноватый взгляд. — Князь зовет тебя срочно!

«Опля! — Молнией промелькнула тревога. — Что-то случилось! И если я даже не догадываюсь что, значит, новость из ряда вон плохая. Хотя бы потому, что я никак ее не ждал!»

Поднимаюсь, не торопясь накидываю камзол, а в голове все крутится и крутится. Какая-такая новость могла пройти мимо меня напрямую к Ярославу? Получается, что только что-то семейное.

Лишь гонец от кого-то из великокняжеской родни мог миновать мою канцелярию и отправиться прямиком в княжий терем.

Еще один взгляд на Куранбасу, и понимаю, что спрашивать того бесполезно, он сам ничего не знает.

«Ладно, — отметаю ненужные треволнения, — нечего гадать, упремся — разберемся!»

К счастью, сегодня я ночую в Твери, и мне не придется переправляться через Волгу. Это значительно облегчает дело. Просто открываю дверь дома, перехожу площадь и, кивнув страже у входа, иду в кремль. Сейчас конец августа, и ночь еще не такая темная, какой будет через месяц, но все-равно мысль о том, что надо бы наладить городское освещение, у меня появляется.

«Хотя бы центральную площадь и кремль. — Прикидываю, крутя в полумраке головой. — Чтобы и лоб себе в темноте не расшибить, и нарядной важности городу добавить».

Оставляю свою охрану болтать со стражей у крыльца княжьего терема, а сам прохожу вовнутрь.

Здесь уже суетится боярин Малой.

— Ну, наконец-то, заждались тебя уже!

Он чуть ли не подхватывает меня под руки и тащит к княжеской горнице. Я не сопротивляюсь, но позволяю себе выразить недовольство.

— Да что случилось то, скажет мне кто-нибудь, наконец!

Не останавливаясь, боярин зыркает на меня недоверчивым взглядом.

— Ты что не слышал⁈ Татары!

Теперь, наверное, у меня в глазах недоверие.

«Какие татары⁈ В этом году я точно знаю, никаких набегов на Тверь не было! — Тут же сам притормаживаю свою уверенность. — Хотя чем черт не шутит! Тверь в летописях не занимает центрального места, могли чего и пропустить».

Делится своими соображениями я не собираюсь, да это и не требуется. Малой уже распахнул двери, и мы входим в горницу. Большой, стоящий на столе подсвечник с десятком свечей освещает лица пятерых человек.

У торца стола стоит взволнованный Ярослав, а за столом, понурив головы, сидят четверо. Тысяцкий Лугота, Акинфий Ворон, Якун и еще один, крупный животастый мужик, мне не знакомый. В отличие от всех остальных, его одежда в пыли, видно, что он только что с дороги.

Увидев меня, Ярослав обрадовался.

— А, консул! Проходи! — Тут же, обернувшись, он обратился к незнакомцу. — Бажен Волчич, не обессудь, повтори то, что ты нам только что рассказал.

Бросив на меня оценивающий взгляд, гость начал нехотя говорить.

— Князь наш Михаил Ярославич послал мя к брату своему Ярославу, дабы помощи испросить.

Он сделал паузу и утер со лба пот.

— Идут татары на нас! Тысячи две, а может три!

Я с молчаливого позволения князя подошел к столу и присел. Вопросов не задаю, жду, пока медлительный боярин сам все расскажет.

Тот же, вздохнув, продолжил.

— Ордынцы набегом прошли Рязань и Коломну. Городов не брали, но все разорили и пожгли вокруг. Ведет их какой-то Сахыр Менгу. Кто он и каких кровей неведомо, но коли дойдет до Москвы, то большой беды не миновать. — Он скрежетнул зубами. — Счас же самая страда! Урожай убирать, а тут такое. Все ж пожгут да вытопчут, а тоды что⁈ Голод! — Он эмоционально махнул рукой. — А что сеять будем на будущую весну⁈

Я с интересом рассматриваю гостя, но по-настоящему меня пока волнует всего два вопроса. Первый, что это за Сахыр Менгу такой. По своей воле он в набеге или с позволения Батыя. А второй, почему москвичи обратились за помощью к нам, а не во Владимир. Почему Михаил послал гонцов к меньшому брату, а не ко отцу, или к Александру.

На первый вопрос мне, понятное дело, никто ответа не даст, а вот со вторым я хочу разобраться. Поэтому спрашиваю без обиняков.

— Если вам нужна военная помощь, то почему вы здесь, а не во Владимире?

Московский боярин насупился и, тяжело засопев, все же ответил.

— Михаил Ярославич не хочет слать гонцов к отцу, потому что знает его ответ. Великий князь супротив поганых не пойдет. У него с ихним ханом договор, и он сыну строго-настрого указал. Ежели набегом случайным какая орда нагрянет, так садись в осаду и жди коды уберутся восвояси, а потом жалобу на грабителей царю их Бытыги подадим.

Поднимаю вопросительный взгляд.

— Ну так чего ж не садитесь? Почему Михаил отца не слушает и воевать с монголами собрался?

— Да не монголы то! — Гость нервно рубанул рукой. — Степняки, да, а там поди разбери! Но беженцы с Рязани сказывали, что не монголы то. Они уж натерпелись лиха от поганых и разбираться научились.

Тут, не вытерпев, вмешался Ярослав.

— Так чего брат хочет-то от меня?

Насупившись, Бажен Волчич бросил взгляд на князя.

— Помощи! Ежели татарву на подступах встретить и на землю московскую не пустить, то и урожай целым останется и людей от полона сбережем.

Выслушав страстную речь боярина, Ярослав перевел взгляд на меня, мол что скажешь?

У меня в голове еще полно сомнений. Подставлять юного князя перед ханом, как-раз накануне его поездки в Орду, нехорошо, но, с другой стороны, я точно знаю, что ничего плохого с Ярославом не случится и жить он будет долго.

«Скорее всего, этот набег чья-то самостоятельная инициатива, а не указания Батыя. — Подумав, останавливаюсь на таком выводе. — Сейчас, когда монгольское войско возвращается из Европы, неудивительно, что особо прытким хочется еще чего-нибудь урвать напоследок».

Ударить по рукам обнаглевших степных разбойников — идея заманчивая. Одним разом показать, что тут им не Рязанщина и не Черниговщина, тут есть сила, способная дать укорот любителям легкой поживы.

«Боярин говорит, у ордынцев две-три тысячи! — Быстро прикидываю варианты. — Если совсем зеленых оставить дома, а взять только „старослужащих“, то это уже три бригады. Плюс две сотни детей боярских Якун поднимет, у Ярослава еще полсотни дружинников, да с Москвы бойцов триста-четыреста, думаю, наберется. При таком раскладе можно и потягаться!»

В душе уже загорелось нетерпение, но я сдерживаю себя. Если уж и лезть в эту заваруху, то выжать из нее надо по максимуму.

«Коли мы потащимся в такую даль помогать москвичам, — решаю я в одночасье, — то хорошо бы под это дело втянуть Москву в мой союз городов. Глядишь, тогда и сдвинется процесс с мертвой точки, а то и со Старицей и с Ржевом дальше разговоров пока дело не сдвинулось».

Князь все еще ждет моего ответа, и не торопясь, я начинаю издалека.

— Помочь Москве можно, но мне вот хочется спросить боярина. — Нацеливаюсь на круглое, заросшее бородой лицо Волчича. — Это как будет?