– За мой счет, – пояснил Сорокин. И добавил: – Мне не жалко угостить земляков. И такую милую девушку.

Но насупленная рожа Баха, вопросительный взгляд Марии и моя настороженность прямо намекали ему – не верим! Оглядев нас еще раз, комендант внезапно хмыкнул.

– Ой, да расслабьтесь вы. Никаких подлянок здесь нет. У вас впереди еще трудный путь, так что лучше поберегите патроны.

– Остался всего-то один перегон, – ответил я, разряжая обстановку. – Мне кажется, самое сложное уже позади.

– Если бы, – вздохнул Эдуард Алексеевич. – Я, конечно, понимаю, сатанюги – те еще падлы, но… – Тут Сорокин замолк, быстро огляделся по сторонам, затем наклонился и произнес вполголоса: – Но от них хотя бы знаешь, чего ждать. В отличие от ганзейцев. Это те еще змеи…

– Что, все так плохо? – уточнил я.

– На самом деле, не слишком, – произнес комендант. – Но они считают себя элитой метро, а на остальных смотрят как на дерьмо, не к столу сказано. Так что готовьтесь к презрительным взглядам, насмешкам и оскорблениям.

Я мрачно кивнул, а Бах тихо прорычал нечто невразумительное. Я недовольно покосился на бородача.

– Только не вздумай на этот раз лезть в драку, – предупредил я его.

Бах в ответ помотал головой. Но что это означало, «отстань» или «ладно», я так и не понял. В это время принесли похлебку в жестяных плошках. Сорокин тут же начал хлебать горячее варево. Глядя на него, наша компания тоже, сначала с осторожностью, затем все смелее принялась за еду. Стоит отдать должное, похлебка отменная. Кроме грибов там еще было мясо. Что-то знакомое, но почти забытое за давностью лет… Свинина, что ли? Точно. Жаль, ее совсем немного. Зато хоть грибов не пожалели.

– Помню, рассказывали нам, что на Ганзе лучше всех живут, – сказал Вася.

– Лучше-то лучше, – усмехнулся Эдуард Алексеевич, – из-за этого другие живут хуже. Говорят, на их станциях красиво. Вот только вас туда не пустят. С чужаками все сделки идут на перифериях.

Комендант тяжело вздохнул, видя наши недоуменные лица.

– Ну, на смежных станциях, в смысле. С вами на Менделеевской все порешают, на кольцо ни шагу не дадут ступить. Но один плюс все-таки есть – они до вас снизойдут. Потому что у вас есть, что предложить. Торгашеская натура, она такая. Их не заинтересует, кто вы, откуда… Главное, чтоб озолотили.

– Это обнадеживает, – произнес я.

– Ага. Вот только ваше предложение может Ганзу не устроить. И вообще, готовьтесь к серьезному торгу. Наверняка ваших батареек им не хватит, и они потребуют что-то еще. Поэтому, лучше поберечь сейчас патроны.

– Учтем, – ответил я, отодвигая в сторону опустевшую плошку. – Огромное спасибо вам за гостеприимство, но нам пора идти.

– Конечно-конечно, – улыбнулся Сорокин. – Я распоряжусь, чтобы вам вернули оружие. Надеюсь, мы еще когда-нибудь свидимся.

– Возможно, когда-нибудь…

Я старался искренне улыбаться, когда пожимал руку коменданту, но внутри меня шевелился червячок подозрения. Как-то странно себя ведет этот человек…

При выходе из палатки мы наткнулись на Сергея Михайловича.

– Что, уже уходите, орлы? – спросил он. – Ну, удачной дороги и счастливого возвращения вам.

Нестройным хором ответив «Спасибо», мы вышли на платформу. Перед тем, как задернулся полог, я увидел, как начальник подошел к коменданту, и тот что-то сказал ему, показав в нашу сторону. Подозрение усилилось еще больше. Поэтому, когда нам принесли наше оружие и патроны, мы, не сговариваясь, принялись все проверять и пересчитывать. Но все оказалось нормально – патроны на месте, вроде бы (еще бы вспомнить, сколько точно я вчера расстрелял…), сами пушки в порядке. Может, я просто слишком осторожен. Но лучше уж переоценить опасность…

Я ободряюще похлопал Васю и Марию по плечам. Девушка, ни слова не проронившая с самого утра, легонько улыбнулась. Это порадовало – значит, все-таки находит в себе силы не сдаваться. А сдаваться нам сейчас ну совсем ни к чему. У нас и вправду нелегкий путь впереди…

Сойдя на рельсы, мы отправились по туннелю в сторону Менделеевской.

* * *

– Стоять! Оружие на шпалы!

Опять двадцать пять… Я уже начинаю ненавидеть прожекторы.

– На сей раз без фокусов, – сказал я и первым бросил автомат.

Все три моих спутника сделали так же. Спустя несколько секунд свет поутих, и стали видны человеческие силуэты, суетящиеся за какой-то преградой. Трое из них с оружием в руках неспешным шагом направились к нам. Все то же самое…

– Откуда вы? Зачем пришли? – спросил один из одетых в серую форму солдат. А я отметил про себя, что этот полненький усач с холеным лицом даже не спросил, кто мы.

– Прибыли издалека, – помедлив, ответил я. – Нам нужно кое-что приобрести. И продать.

– Не похожи вы на челноков, – хмыкнул ганзеец. – Сталкеры, что ль?

– Ну да…

– Документы!

– Нету, – вздохнул я, ощущая сильный эффект дежавю.

– Тогда шуруйте в задницу отсюда, пока целы, – спокойным тоном ответил патрульный.

– Эй-эй, подождите! – заговорил я, больше испугавшись не слов усача, а того, что Бах может снова натворить дел. – Какая разница, кто мы такие, если мы можем выгодно друг другу помочь? А вдруг вашему начальству не понравится, что Ганза без навара осталась?

Усач призадумался, посмотрел на своих товарищей, молча буравящих нас глазами, поиграл желваками на скулах и, наконец, выдал:

– Ну-у-у… Пожалуй, я могу вам помочь и пустить вас на станцию без бумажек. Но придется с нами немножко поделиться. По пять процентов товара за каждое пропущенное рыло.

У меня едва челюсть не отвисла от такой наглости. Но что же делать? Дать патрульному батареек, дабы нас пустили на Ганзу? Или продолжать гнуть свою линию, наболтав, что из-за такой пени сделка уже не будет выгодной? Но ответить я не успел, потому что с блокпоста вдруг крикнули:

– Эй, ребят, не трясите их! Я руководство вызвал, оно само разберется.

– Твою мать! – усач в сердцах сплюнул прямо на рельсы, а я еле подавил злорадную улыбку.

Блокпост Ганзы, на первый взгляд, ничем не отличался от постов на других станциях. Те же мешки с песком, те же ручные пулеметы рядом, та же печка-буржуйка. Ан нет, разница все же есть: на стене туннеля висел здоровенный металлический телефон. Интересно, у них все посты такой связью оборудованы?

Через несколько минут в туннель явилось еще несколько человек в такой же, как и у патрульных, серой форме. Прямо набор игрушечных солдатиков. Только у одного из них, крепыша лет тридцати на вид, на плечах красовались неясного цвета погоны.

– Здравия желаю! Я офицер войск Содружества Кольцевой Линии, Петр Иванович Перепелкин! – бодро представился мужчина с погонами, протягивая мне руку. Я пожал ее, с некоторым удивлением. Перепелкин тем временем внимательно оглядел нас, поцокал языком при виде Марии, затем нахмурился и задумчиво произнес: – Нет, явно не то. Но приказ есть приказ. Следуйте за мной!