Мэй коснулась моего плеча горячей ладошкой, и я вздохнула. Пламя текло узкой струйкой, а хищные оранжевые нити, поддерживающие проклятие, вяли, оседали, словно сворачивались — они были магической природы, и моя соседка могла их гасить.

Так мы и работали втроём, и в какой-то момент я поняла, что нитей не осталось, и пламя, потерявшее цель, вращается надо мной, как космический спутник, а Мэй и Леннард держат меня за руки, пытаясь одновременно остановить позорное падение ослабевшей тушки Джеймы Ласки как влево, так и вправо. Адьют тяжело поднимается со своего стула, в несколько шагов преодолевает расстояние между нами — я вдруг с ужасом думаю, что сейчас он подхватит меня на руки, и неимоверным усилием пытаюсь удержаться в вертикальном положении — но нет. Он только касается исхудавшего, тончайшего запястья больного. То ли считает пульс, то ли каким-то ещё образом анализирует его состояние. Поворачивается к нам.

— Вы справились, — и, отдельно, мне:

— Ты справилась, девочка. Я рад, что не ошибся в тебе. В вас троих.

…и мое сердце на мгновение наполняет немыслимое, какое-то детское счастье.

***

— Иногда и умного надо предостеречь, — с важным видом произнёс Ларс, а я закатила глаза, испытывая огромное желание то ли треснуть его по голове, то ли потрепать, как раньше, по короткому ёжику тёмным волос.

Впрочем, не стоит.

Тоже мне, храбрецы и воины, перестраховщики! То сэр Джордас со своим неглисиумом, то эти со своими пословицами и поговорками…

Неужели правда завидуют?

Я обнимаю Габриэля, и, уже не смущаясь Ларса, целую его. Несмотря на то, что моих выездов в столицу было всего пять, несмотря на то, что практически всё остальное время я провожу с Габриэлем, а после занятий — и с Ларсом тоже, я чувствую вину и смущение.

Но я же ни в чем не виновата! Я не делаю ничего плохого, даже наоборот: я учусь помогать людям, а в будущем — целой стране! И всё равно кажусь самой себе предательницей.

Демонова совесть, к чему вообще эти её беспричинные муки?

Мы ждали каникул, я по большей части собиралась наведаться к Джеймсу и улучить момент с ним поболтать — я не видела и не слышала его три с лишним месяца, а описывать всё в письмах не хотелось по ряду причин. Я безумно по нему соскучилась! Однако с каникулами не вышло.

— Джейма Ласки, — не поднимая глаз от вороха каких-то пожелтевших, древних на вид бумаг, — пробормотал сэр Алахетин. — Каникулы вам явно не требуются, вы же только несколько месяцев как поступили. Позанимаетесь в библиотеке, плюс проведём индивидуальные консультации с теми преподавателями, у кого будет такая возможность.

— Вы хотите сказать, что я хоть где-то, хоть в чём-то, хоть как-то уступаю другим?! — закипая, прищурилась я. Видимо, поездки в столицу поспособствовали развитию скрытых дерзостных ресурсов

— Нет, — признал проректор, и наконец, с видимым нежеланием оторвался от своих документов. — Но правила есть правила. Несмотря ни на что, официально вы переступили порог Академии только в апреле. Здесь вы будете… в большей степени под присмотром.

Я снова с трудом удержала рвущееся наружу пламя.

— Если вы… если вы всё знали, то какого… демона пытались меня тогда завалить?!

— Идите, Ласки, — устало произнёс Алахетин. — Леди Корнелия, знаете ли, тоже любила позакатывать мне сцены в этом кабинете.

— Так это из-за неё? — вдруг осознала я. — Но почему..?

— Нас учили, что судьбы нет, что мы творим свою жизнь сами, а боги, создавшие наш мир, более не вмешиваются в ход его существования, — вдруг как-то невпопад сказал проректор. — Может быть, это и так, но демоны определённо не связаны подобными обязательствами. Я не верю в судьбу, адептка, точнее, не хотел бы верить в неё, но когда я смотрю на вас, юная леди, мне определённо кажется, что фатум существует. И в вашем случае она ведёт вас чужой дорогой. Дорогой, в которой слишком мало чего-то хорошего.

— Вы её не уберегли, — резко — резче, чем надо — сказала я.

— В стенах Академии ей ничего не грозило. Но она не пожелала продолжить обучение.

…Не пожелала, потому что ждала Джеймса. Но говорить об этом я, конечно, не стала.

— Что вы от меня хотите? — слишком резко, слишком, но как мне надоели эти намёки и загадки.

— Я бы хотел, чтобы вы были менее… заметны.

Разговор состоялся в послезакатный час, я вышла из главного корпуса и немного постояла у входа, глядя в ещё розовое небо в густо-синих разводах туч.

Быть менее заметной? После того, как семнадцать лет меня вообще никто не замечал? Я так долго была серой, не видной, не видимой, пусть даже и с даром, но — самой обычной, никакой. И продолжать таковой оставаться совершенно не хотелось.

Я тряхнула медно-рыжими волосами.

Вот моя суть. Быть яркой. Сильной, смелой, незабываемой. Огненной. А судьба… в судьбу я тоже не верю. Разве что в ту, которую мы творим сами.

***

— Джейма — адьют отбивает пальцами какой-то сложный ритм. То ли это просто его успокаивает, то ли так легче скрывать очевидно раздражающую, но неконтролируемую дрожь в пальцах. — Джейма, в прошлый раз вы прекрасно поработали со снятием заклинания. Вы спасли человеку жизнь.

Находиться с ним один на один мне неуютно. Некомфортно. Но Мэй и Леннарда увёл с собой некий незнакомый мне маг. Они тоже смотрели на меня, как дети, которых первый раз привели в школу — жалобно и тревожно.

— Не я одна, сэр. Нас было трое. Одна я бы вряд ли справилась.

— Да, да, понимаю, задача была не из простых… — тук, тук-тук, тук. Завораживающий и в то же время нервирующий стук.

Тук.

Тук-тук.

Тук.

— Иногда, — я вздрагиваю от звука его негромкого голоса. — Иногда, Джейма, наша служба на благо родины, человечества и близких нам людей, бывает сложной. Очень сложной. Болезненной. Даже мучительной. Каждый из нас знает, через какие трудности и внутренние барьеры приходится порой перешагивать, хотя не всегда может поделиться подобным вслух. Но это необходимо. Это часть роста. И плата за то, что мы получаем взамен.

Тук.

Тук-тук.

Тук.

— Вы помните то магическое плетение, Джейма?

— Д-да, сэр.

Тук-тук.

— Могли бы вы попытаться его… повторить?

— Что? — недоумённо сказала я. — Попытаться что сделать? Снять ещё раз?

— Не снять, Джейма. Повторить. Наложить самой.

— На кого?!

— Да хотя бы на меня.

— На вас? Наложить то самое заклинание?!

— Да, — из голоса адьюта вдруг исчезает уступчивая мягкость, словно под бархатной оболочкой прощупывается стальной трос. — Сделайте это, Джейма. Не думайте, просто сделайте. Прямо сейчас.