Впрочем, с учетом того, что правый гребной винт сорвало, виртуозно маневрируя рулем в одном отклонении и уцелевшими винтами (с уклоном на «левый»), «Бисмарк» не потерял управляемости.

Вот уж действительно: легкие и простые пути не приводят в интересные места. Одна ракета с более вычурной программой полета принесла больше ущерба боеспособности корабля, чем все остальные.

Неустойчивость палубы авианосца особенно замечалась по мере снижения высоты. Лейтенант Оливер Бекхэм не собирался долго приноравливаться к взбрыкивающей поверхности. На приборной панели маркер, обозначающий плоскость самолета, никак не удавалось совместить с горизонталью посадочной площадки.

Корма была очищена от любой техники, лишь желтели шлемами и фуфайками регулировщики, а ближе к носу прижался к рубке палубный тягач. Уравняв горизонтальную скорость самолета с кораблем, Бекхэм почти уронил машину, ощутимо просевшую на амортизаторах, закачавшись носом в разных плоскостях. Регулировщик засучил условно руками – показывая править «Харриер» к носовому самолетоподъемнику.

Убрав обороты, лейтенант двинул машину вперед, как вдруг почувствовал, что самолет скользит слегка боком по мокрой палубе – «Илластриес» качнуло креном.

Техники из дивизиона полетной палубы быстро, не дожидаясь тягача с водилой, бросились к самолету, упершись руками в плоскости, не давали ему скользить к краю… и сопровождали весь путь, пока надежно не укрепили цепями за переднюю стойку на платформе подъемника.

Бекхэм с облегчением почувствовал, как «Харриер» стал погружаться в недра ангарной палубы. Сдвинув фонарь назад, привстал, оглянувшись – посмотреть на посадку напарника. Тот тянул – висел метрах в трех над авианосцем, не решаясь опустить самолет ниже.

В конце концов выросшая перед носом рампа не дала Бекхэму разглядеть финал. Уже выбравшись из кабины внутри «гаража», он узнал, что «ведомый» сел менее мягко – у самолета оказались сломаны подкрыльевая стойка и носовое шасси.

Вспышки выстрелов заметили сигнальщики.

А вскоре стали падать и снаряды. Вокруг «Бисмарка» заплясало весьма кучными накрытиями… и уже дважды впечатало в борт – по оценке экспертов, как и самого Линдеманна, не меньше чем 150-миллиметровыми снарядами.

– Это наверняка крейсер или эсминцы эскорта бьют!

– Есть ориентир! – поступил доклад от сигнальной вахты… а затем с дальномерного поста.

Новая цель позволяла, не меняя генерального курса линкора, использовать кормовые башни, вполне вписывающиеся в сектор обстрела. Наконец истомленные ожиданием боевые расчеты «Цезаря» и «Доры» рьяно принялись за дело.

Из подбашенных помещений подъемниками наверх в башни потянулись лотки со снарядами. Клацнули цепями досылатели, и заостренные «монстры» длиною более полутора метров[74] вошли в ствол наизготовку. Вслед расчеты вогнали цилиндры зарядов.

Командир линкора ничего не знал о быстродействии современных компьютеров и точности систем наведения противника. Но прекрасно представлял всю сложность расчетов определения величин изменения расстояния до неприятельского корабля с пеленгом взаимного движения линкора и цели. При наводке орудий теперь приходилось учитывать еще и доселе не выправленный семиградусный крен линкора. Архаичная система прошлого века, включающая в себя разнесенные дальномеры в двух визирных башенках (директоров – по английской классификации) и вычислительное устройство, вполне сносно справилась со своей задачей. Хотя немаловажным недостатком было то, что сильная вибрация на больших ходах делала почти бесполезным пост управления огнем на топе.

Как только поступили новые данные установки прицела и целика, завыли гидравлические приводы – массивные кормовые башни повернули угрюмые жерла орудий в сторону врага.

Гаркнули команду след-в-след командиры БЧ башен.

Громыхнуло, выдав снопы огня и черного дыма.

Носовые башни линкора продолжали пытаться достать, как полагалось, авианосец.

Во все тот же догон. Сигнальщики, операторы дальномерных постов с трудом его различали. Как и не в силах оценить результативность – вспышек попаданий так и не фиксировалось.

Тем не менее некоторый успех был… правда, немцы не смогли бы его сразу оценить.

Одинаково нацеленные, даже парные орудия башни «Бруно» били с некоторым отклонением относительно друг друга. Особенно, если учитывать дистанцию до корабля противника.

А еще в стволе правого орудия появился износ, пусть и незначительный.

Оно-то, по неведомым стечениям обстоятельств, и отличилось!

Снаряд догнал убегающий, точно «поджавши хвост», транец – встрял в слабозащищенную кормовую часть, справа от выреза с площадкой для артустановки, легко пробивая бортовую обшивку, далеко уходя в глубь корабля вдоль четвертой палубы.

И не взорвался!

Не сработал головной взрыватель!

Восемьсот килограммов промчались, протыкая переборки, теряя кинетическую энергию, сшибли, превращая в кучу дюралевого крылато-хвостатого хлама, два стоящих бок о бок «Харриера», где, уже почти потеряв скорость и продольную устойчивость, перевалились смятым носом через искромсанный фюзеляж, хрумкая остеклением фонаря истребителя, застряли в кабине.

Все произошло настолько быстро, что разбросанные проломленной переборкой, сдвинутой техникой, жутким лязгом и грохотом, техники, ни черта не поняв, опешив, даже не предпринимая попытки подняться, завороженно пялились на тускло поблескивающую головку, оседлавшую место пилота – эдакого Железного Дровосека, судя еще по тому, сколько он дров наломал.

После успокоения непрошеного гостя наступила сравнительная тишина. Помимо проникающего забортного шума штормящего океана, воспринимающегося скорее как фон, слышались потрескивания и поскрипывание проседающего гнутого железа, где-то капала и даже порой срывалась на струю гидравлическая жидкость.

Падение на палубу приставленной к кокпиту самолета металлической лесенки неожиданно резануло по ушам своим грохотом и, наконец, заставило зашевелиться персонал. Оцепенение прошло, кто-то даже пошутил, дескать, у «семерки» объявился новый пилот. И наконец, задергались принюхивающиеся носы – протекали все же не только шланги гидравлики. Диффузия, настойчиво сигнализируя носовым рецепторам об опасности, все-таки достучалась до заторможенных мозгов любителей ровных газонов. Кто-то сразу вспомнил, что эту парочку готовили к взлету, уже подвесив дополнительные баки с горючим.

Предостерегающие крики совпали с ярким, взметнувшимся к высокому потолку пламенем.

Разумеется, англичане учли опыт Фолклендской войны.