и принимать меры, необходимые для спасения наших собственных жизней прямо сегодня, как же мы захотим пойти на это ради чужих жизней, которым в неизвестном будущем (заметим, это порочный ход мысли) угрожают климатические изменения?

2. Если мы сегодня не способны проявить политическую волю к всемирному сотрудничеству ради борьбы с пандемией, от которой во всех странах не на шутку страдают люди, как можно надеяться на политическую волю к объединению в борьбе с климатическими изменениями?

3. Если заинтересованные лица смогли так быстро политизировать беду, подобную коронавирусу, – применив самую смехотворную конспирологию и партийную риторическую шелуху, – какие шансы остаются у нас на деполяризацию «дискуссии» о климатических изменениях?

Невеселая вышла оценка, однако не исключено, что разрыв между общественным мнением о коронавирусе и позицией нашего некомпетентного руководства поможет увидеть выход из тупика. Если для его преодоления нам не нужно переубеждать упрямое меньшинство «ковид-диссидентов», а нужно просто найти более подходящих лидеров, возможно, это выручит нас и в случае с климатическим кризисом.

В этом странном стечении событий климат Земли кое в чем бесспорно выиграл от COVID-19. За первые недели глобальной пандемии общемировая эмиссия парниковых газов упала в начале апреля 2020 года на неслыханные 17 %. Согласно докладу ООН, опубликованному до пандемии (осенью 2019 года), «общемировая эмиссия парниковых газов должна начиная с 2020 года сокращаться на 7,6 % ежегодно, чтобы не допустить худшего сценария климатических изменений». Именно это и произошло в 2020 году. По оценке группы ученых, удаленная работа, сокращение воздушного пассажиропотока, автомобильных выхлопов и полный локдаун, объявленный в некоторых странах, приведут к тому, что «за 2020 год всемирная эмиссия упадет в сравнении с прошлым годом на 4–7 %». Другое исследование, проведенное Международным энергетическим агентством, прогнозирует в 2020 году падение на 8 %. Это как раз требуемый ООН показатель! Разумеется, не стоит ожидать, что этот спад удержится после окончания пандемии. А чтобы уложиться в обозначенные МГЭИК пределы двухградусного роста температуры к 2050 году, нужно удерживать этот темп снижения каждый год вплоть до 2030‐го (с последующим сокращением эмиссии, пока она не станет к 2050 году нулевой). А кто поручится, что нам это под силу, учитывая широкое сопротивление экономики эпидемическим ограничениям, которое мы видим в США и не только?

Не прошло и месяца первой волны пандемии, а в США уже вовсю лоббировали «расконсервирование экономики». Незабываемой фразой отметился в твиттере Дональд Трамп меньше чем через две недели после первых распоряжений о карантине: «Лечение не должно быть хуже болезни». Иные комментаторы посуровее еще в апреле 2020 года писали, что американцы, которые умрут во имя спасения экономики, лишь исполнят этим свой патриотический долг. Это явно не лучший образец для климатической проблемы. Если экономические ограничения ради спасения жизней в пандемию вызывают такое сопротивление, откуда возьмется готовность (сейчас или позже) мириться с ними ради спасения климата?

Отлично видно, что нынешний кризис заключается не только в болезни и ее отрицании. Под вопросом сама наша человечность. В подобной ситуации действенной тактикой будет не просвещать рядовых антинаучников на улице, а менять всю систему. Если глобальное потепление (и COVID-19) настолько политизируют, то почему не направить наше воздействие на политиков? Похоже, что большие системные подвижки могут осуществить только они. А опросы общественного мнения на тему климата показывают, что люди наконец начали требовать каких-то действий, и это ли не повод для осторожного оптимизма?

Нет никаких сомнений, что главной цитаделью климатического бездействия остается Республиканская партия. Исследование Мейер показывает, как механизмы предвыборных пожертвований и корпоративного лоббизма завели нас в тупик, но как нам выбраться из него? Один надежный способ – голосование на выборах. Иск на миллион долларов от родителей к управлению образования города Дувр, штат Пенсильвания, где отрицатели эволюции проголосовали за программу, в которой на равных изучаются дарвинизм и креационизм, привел к тому, что всех восьмерых членов совета вышибли за дверь на следующих выборах. Может быть, вместо того чтобы разубеждать политиков-отрицателей, надо просто постараться поставить на их места других? Может быть, не переизбрав в Конгресс 130 отрицателей и сомневающихся в климатических изменениях – Джеймса Инхоуфа, Теда Круза, Митча Макконелла и остальных, – мы начнем движение вперед? А с уходом Трампа, глядишь, и вернемся в Парижское соглашение. Ну а покуда не будем отказываться от попыток переубедить нынешнюю власть. Будет ли это означать смену воззрений или смену «повестки» – всё на пользу нашей борьбе. Нужно изменить взгляды, и тогда последуют действия.

В третьей главе мы видели несколько вдохновляющих примеров обращения республиканских климатических диссидентов: Джим Брайденстайн, Джеймс Кейсон и Томас Регаладо рассказывают, что скорректировали свои взгляды, убедившись – на личном опыте или в общении с людьми, которым доверяли, – что проблема существует. Не стоит ли попробовать какие-то из описанных в этой книге техник на оставшихся ретроградах? Чем проклинать демократических политиков за «уступки» врагу, не лучше ли радоваться дружбе между представителями разных лагерей? И если мы вооружим представителей от Демократической партии инструкциями (и, пожалуй, несколькими диаграммами в придачу), которые помогут переубедить оппонентов, может, будет польза?

Согласно данным, опубликованным недавно в «Журнале экспериментальной социопсихологии» (Journal of Experimental Social Psychology) в статье «Красный, белый и вполне синий, чтобы быть зеленым», убеждение путем «морального фреймирования» может хорошо сработать и смягчить внедрение «климатического вопроса» в умы консерваторов. Акцент на идее, что защитники экологии 1) подчиняются власти, 2) солидаризируются с природной чистотой и 3) проявляют патриотизм, дает статистически значимую подвижку в готовности консерваторов включаться в экологический дискурс. Другое исследование, на которое ссылается Дана Нуччителли в Guardian, показало, что упоминание 97 %-ного консенсуса среди климатологов на консерваторов действует эффективнее, чем на других. Вот пример проблемы, состоящей не только в простом отрицании фактов, но и в отсутствии эффективной научной коммуникации, которая была бы способна значительно скорректировать консервативную позицию.

Убеждать и голосовать. Менять убеждения и ценности. Сообщать сведения, но при этом стараться расширять повестку дня. Это задача на данный момент. Проблема климатических изменений настолько обширна и настолько неотложна, что нам потребуются все руки и все силы. Помните доклад МГЭИК 2018 года, где сказано, что у нас осталось всего 12 коротких лет, чтобы предотвратить катастрофические последствия потепления? А более свежая установка, как сообщает BBC, формируется вокруг идеи о том, что «следующие 18 месяцев будут критическими в решении проблемы глобального потепления». Дело не только в том, что, согласно докладу 2018 года, «мировая эмиссия парниковых газов не должна расти после 2020 года, иначе нагрев атмосферы превысит 1,5 °C», но и в том, что, если к концу 2020 года у мирового сообщества не будет плана действий и политических лидеров, способных обеспечить его выполнение, мы, вероятно, не достигнем цели. По мнению основателя Потсдамского института изучения климатических изменений Ханса Йоахима Шелльнхубера, «климатическая арифметика груба и проста: за несколько ближайших лет мир не исцелится, но наше бездействие до 2020 года может обернуться непоправимой бедой». Если мы всерьез