исключительно либералы? Это слишком сурово. Ведь существование либералов, отрицающих глобальное потепление, не отменяет того, что климатическое диссидентство свойственно преимущественно правым; значит, и нам, чтобы доказать существование левой антинауки, нет нужды искать область, где антинаучники поголовно либералы.

Ну так чего же мы тогда ищем?

Ну, например, тему, где большинство отрицателей – либералы. Или такую, где мотив, заставляющий оспаривать установленную научную истину, имеет отношение к какой-то из главных либеральных идей. О том, куда может завести поиск образцового случая, предупреждает Крис Муни, продолжающий разработку этой темы. Муни прежде всего (и по праву) настораживает фиктивное равенство случаев: даже если мы найдем в антинауке область, представленную преимущественно левыми, это не будет означать, что тем самым мы признали равным вред, наносимый науке правыми и левыми отрицателями. И если мы намерены объявить борьбу с прививками или отрицание ГМО примером либеральной антинауки, стоит припасти доказательства не только того, что большинство представителей этого отрицания – носители левых взглядов, но и того, что мотивом для этого отрицания служит некая либеральная догма: так же как климатическое отрицание не просто чаще встречается среди правых, но и мотивировано консервативными идеями, такими как недоверие к государству или непоколебимая вера в эффективность свободного рынка. И все же начнем с вопроса: даже если на весах наукоотрицания заметно перевешивает правая чаша – о чем говорит Муни в книгах «Война республиканцев против науки» («The Republican War on Science») и «Республиканский мозг» («The Republican Brain»), – нет ли такой области антинауки, которая тяготеет к либерализму?

Один популярный кандидат – движение против прививок. Муни разбирает эту тему в очерке 2011 года «Наука о том, почему мы не верим в науку»:

Есть ли у нас описанный случай отрицания науки, представленный преимущественно левым крылом? Есть: это убеждение, что детские прививки вызывают эпидемию аутизма. Среди самых знаменитых его выразителей – видный эколог (Роберт Ф. Кеннеди – младший) и многочисленные голливудские звезды (наиболее крупные – Дженни Маккарти и Джим Керри). Огромную аудиторию предоставляет этим отрицателям издание The Huffington Post. Писатель Сет Мнукин, автор новой книги «Вирус паники» («The Panic Virus»), отмечает, что быстрее всего антипрививочников можно найти, потолкавшись в магазине полезных продуктов.

Впрочем, в следующем абзаце Муни сглаживает углы, замечая, что наукоотрицание «гораздо обильнее цветет на правом крыле», а «среди госслужащих-демократов антипрививочники практически не встречаются». Считать ли точку зрения политически окрашенной, если ее не придерживаются действующие политики? В дальнейшем Муни сдает назад еще больше, очевидно, испугавшись, что невольно помог и поддержал сторонников точки зрения о равной склонности левых и правых к отрицанию науки. Он пишет статьи с такими заглавиями, как «Либеральный поход против науки – несуществующее явление» или «Хватит делать вид, что либералы – такие же антинаучники, как и консерваторы».

Что, если Муни прав? И в том, что антипрививочники – пример антинаучного диссидентства, укоренившегося среди левых, и в том, что это не оправдывает вывода, будто либералы отрицают науку в той же мере, что и консерваторы? В таком случае годится ли антипрививочничество в качестве примера либерального наукоотрицания? Как посмотреть. Свежие опросы показывают, что со времени выхода последней статьи Муни (2011 год) ситуация несколько изменилась. По итогам опроса Института Пью в 2014 году, «34 % политиков-республиканцев, 33 % независимых и 22 % демократов считают, что родители должны сами решать, прививать ли ребенка». Но это лишь один из способов измерить общественное сопротивление прививкам. Опрос того же Института в 2015 году показал, что 12 % либералов и 10 % консерваторов считают прививки опасными. Каким способом можно точно оценить антипрививочные настроения? И настолько ли вообще велика разница между партиями, чтобы стоило с ней носиться? В наше время движение против прививок, похоже, не просто приобрело сторонников в обеих партиях, но и в целом стало внепартийным. Подверглась ли вообще эта тема политизации? Недавние исследования установили: хотя либералы и консерваторы образуют примерно равные доли антипрививочного сообщества, и те и другие представляют радикальное крыло своих партий. Как сформулировал один комментатор, «не важно, каких вы политических взглядов; чем более партийный вы человек, тем скорее будете думать, что прививки опасны». Другие научные данные наводят на мысль, что прививочный скептицизм равно свойствен либералам и консерваторам, но имеет у тех и других разный генезис. Что это говорит нам о борьбе с прививками как примере либерального наукоотрицания?

Антипрививочничество – захватывающая тема и идеальный материал для любой книги о наукоотрицании. Но его политические аспекты обескураживающе неоднозначны, особенно в эпоху ковида. Как мы уже отмечали, в последние годы об этом явлении довольно много пишут и уже вышло несколько превосходных книг. Упоминавшийся «Вирус паники» Сета Мнукина – неплохой вариант для первого знакомства, как и книга Пола Оффитса «Жестокий выбор: как движение антипрививочников запугивает нас всех» («Deadly Choices: How the Anti-Vaccine Movement Threatens Us All»). Еще более свежий, абсолютно доступный обзор вы найдете в книге Джонатана Бермана «Антиваксеры: как спорить с дезинформированным сообществом» («Anti-vaxxers: How to Challenge a Misinformed Movement»), где рассматриваются основные тезисы и генезис антипрививочного сопротивления. Мы же поищем другой пример либерального наукоотрицания.

Нам же нужен идеальный образец – ситуация, когда все факты налицо, ученые пришли к консенсусу, а широкая публика отвергает научные открытия под влиянием тех или иных либеральных идей. Нам нужно отрицание, которое не только представлено в основном либералами, но и коренится в самóм либеральном мировоззрении. (В порядке провокации было бы занятно показать, что при этом некоторые тактические аргументы – те же, что приводятся консерваторами в споре о климатических изменениях и никогда не принимаются либералами: «Нужны еще доказательства» и «Не было исследования, которое закрыло бы вопрос».)

В общем, вместо антипрививочников я предлагаю взять другой, прискорбно обойденный вниманием вид антинауки, который, как мне кажется, будет идеальным случаем, – отрицание ГМО. К политическому аспекту мы еще вернемся – изучив тему и кое с кем поговорив – в конце следующей главы.

Генетически модифицированные организмы

ГМО-сопротивление в литературе о наукоотрицании обделено вниманием. Как до недавних пор почти никто не писал о плоской Земле, так сегодня мало кто говорит о ГМО-луддитах. Но по другой причине. Плоскоземельцы были слишком немногочисленны, а их заявления – столь абсурдны, что их просто не принимали всерьез. А с ГМО все, скорее, наоборот. Интуитивно привлекательная дезинформация так широко распространилась и настолько редко опровергается, что множество людей считают ее правдой. Хотя противники генетической модификации в большинстве своем не изучали научную основу этой технологии, они в один голос поют о «двусмысленных результатах». О том, что экспертам нельзя верить. О том, что собранных данных недостаточно. Звучит знакомо, не так ли?

Есть и другая причина, почему борьба с ГМО хорошо подходит к теме этой главы: