Да что угодно, но проблема в том, что я действительно хотела бы выйти за него замуж. Раз и навсегда. Чтобы до конца наших дней и даже после. А он не сможет дать мне этого. Не сможет, потому что есть вероятность того, что я ему надоем и он захочет избавиться от меня так же, как избавлялся от моих предшественниц. Конечно, навряд ли он предлагал им брак, но…

Всегда есть «но», которого боишься больше всего на свете.

Чужие руки легли на плечи, прокатились вниз по обнаженной коже и обрисовали кисти, переплетая наши пальцы. Ощущала спиной его грудь. Бережно прижимал к себе, осторожно касаясь губами виска. Прикрыв веки, впитывала ласку. Терпкий аромат его парфюма окружал, проникал в легкие, вынуждая вдыхать полной грудью.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Поверь, я мог бы связать тебя и отвезти в мэрию насильно, но мне важно услышать твое безоговорочное да, потому что я хочу просыпаться по утрам и видеть твою красивую улыбку. Хочу засыпать рядом каждую ночь и ощущать спокойствие оттого, что ты со мной, что ты моя. Хочу владеть не только твоим телом, но и твоей душой. Хочу, чтобы ты родила мне сына. Хочу жить для тебя и для Адель, потому что без тебя мы существовали, а я устал существовать, Ульяна. Я слишком устал быть один.

От его слов на моей коже выступили мурашки. Руки покалывало. Казалось, тело онемело, а я с трудом удерживала слезы, что застыли в глазах стеклом. Наверное, это было своеобразное признание в любви. Говорят, мужчины редко открыто признаются в своих чувствах, но услышанного мне было достаточно для того, чтобы принять решение, о котором, вполне возможно, я в будущем могу пожалеть, но кто не рискует, тот не пьет шампанского, правда?

— У меня нет визы невесты, — попыталась я с истинного пути съехать в сторону.

— Это не так важно.

— Документы. Насколько я знаю, нужно собрать огромный пакет документов.

— Это все решаемо.

— Мама. Без мамы я замуж не пойду, — нашла я еще одну причину.

— Не проблема.

— Платье, гости. Наверное, тебя захотят многие поздравить.

— Гости обойдутся, а покупка платья — минутное дело. Знаешь, мне кажется, что кто-то просто трусит. Я искренне считал, что моя невеста — самая смелая девушка из всех, кого я когда-либо встречал, а оказывается, ты трусишка…

— Я не трусишка, — насупилась я, уворачиваясь от его поцелуев.

— Тогда я немедленно желаю получить твое безоговорочное да. — Его ладони сжали мою талию и спустились ниже, задерживаясь на бедрах.

— Да?

— Да, — уверенно подтвердил он.

— Точно да? — издевалась, играя на его нервах.

— Еще немного, и я исполню свою угрозу про веревки и кляп, — пригрозил он, медленно приподнимая мое платье.

— Кляп? Мне кажется или кляпа раньше не было?

— Я могу добавить еще и наручники для пущего эффекта.

— Тогда… — осторожно я сделала шаг вперед, оборачиваясь. — Пожалуй… — еще один шажок назад. — Я сбегу, пока не стало слишком поздно!

Рванувшись к дверям, уже через секунду я была прижата к ним. Правда, ненадолго. Подхватив меня на руки, мужчина вышел из моей комнаты, чтобы тут же войти в свою спальню, закрывая за нами дверь единственной свободной конечностью — то есть ногой.

— Не хотел прибегать к этому методу убеждения, но ты просто не оставляешь мне выбора, — с честным взглядом заявил этот наглец, сделав грустную моську.

— Все-таки кляп? — притворно ужаснулась я.

— Нет, ангел мой. Есть более действенный метод — поцелуи. Я буду целовать твое тело до тех пор, пока ты не сдашься, — прошептал, мягко касаясь губами моих губ.

— Ммм… Это будет долго.

— Да мы вроде бы пока и не торопимся…

* * *

Утро.

Утро бывает разным.

Иногда это тысяча мыслей и ворох надежд, когда сердце толкается о грудную клетку, а ты понимаешь, что уже опаздываешь, а значит, снова придется лететь сломя голову, превышая скорость, обгоняя потоки автомобилей…

Иногда это сотня снов, что обрушается в предрассветные часы. Эти сны наполнены чувствами и эмоциями, нашими скрытыми желаниями. Мы не хотим отпускать эти грезы, но они уходят, так или иначе, оставляя нас на весь день наедине с мечтательной улыбкой и образами из воспоминаний…

Иногда это одна чашка кофе. Всего одна чашка, чей аромат распространяется по комнате, окружает, обнимает, вынуждает вдохнуть полной грудью и улыбнуться, неспешно переворачиваясь на спину. И ты уже ощущаешь этот вкус на губах, уже точно знаешь, что это утро будет сладким, тягучим, неторопливым. Точно знаешь, что откроешь глаза и увидишь его. Того, кто принес тебе букет багряных роз с тонким, едва уловимым ароматом, да только его запах — самое лучшее, что может быть этим утром. Его запах — тот, от которого ты сходишь с ума.

— Доброе утро, мой ангел. — Мягкая полуулыбка скользнула на его губы, слегка приподнимая уголки.

— Который час? — потянулась я, выгибаясь под пристальным взглядом мужчины.

За окном едва показался рассвет, а в полумраке комнаты горели лишь настенные бра, отражаясь огоньками в глазах Антуана. Такой загадочный, пленительный. Так хотелось прикоснуться пальчиками к его груди, пробежаться подушечками по коже, очерчивая мышцы, но стоял мужчина далеко. Относительно далеко для того, чтобы я могла до него дотронуться.

— Почти пять. Прости, но, если мы хотим все успеть, вставать нужно прямо сейчас, — подал он мне кофе, когда я уселась на постели.

— Куда успеть? — пыталась припомнить наши вчерашние разговоры. Ничего о том, что нам нужно куда-то ехать прямо спозаранку, Антуан не говорил.

— Как куда? У нас сегодня, между прочим, самый важный день в нашей жизни. Давай вставай и иди в душ. Только к себе в душ, иначе мы точно опоздаем. — Наклонившись, он прикоснулся губами к кончику моего носа, вынуждая нахмуриться.

— Антуан, чего именно я не знаю? — спросила, оглядывая его прищуренным взором.

— Главное, не забудь в нужный момент сказать «да»…

Оказывается, не знала я на самом деле очень многое. Когда я вышла из ванной комнаты в собственную спальню, меня уже ждали, и, увы, не Антуан. Уже знакомые мне девушки радостно встретили меня, усаживая у зеркала. И вот мне бы сбежать куда-нибудь, но хватка у них дай бог каждому. От таких не сбежишь, не скроешься и даже не уползешь.

— Прелестно! Прелестно! — ворковала девушка, накладывая мне макияж.

Кроме макияжа меня мучили маникюром, педикюром, прической и даже удалением волос из особо интимных мест. Кожа после процедуры действительно стала гладкой и бархатистой. Жаль только, что ненадолго.

Еще одна экзекуция называлась «давайте засунем невесту в платье». Платье, кстати, свадебным являлось лишь отдаленно. Узкий белоснежный корсет не имел никаких украшений. Ткань ложилась складками и слегка переливалась на свету. Правда, дышать в нем я не смогла бы при всем желании — только мелкие вдохи и выдохи на грани обморока. Далее к корсету шла белая юбка-брюки с запахом. Широкие штанины складывались таким образом, что были похожи на полноценную часть платья. Никаких рисунков, никаких украшений. Только нежная ткань, что струилась до самого пола.