– Непростая здесь земля, – покачал головой Косам. – Она что-то хранит.

– Что хранит? – Артем наконец-то смог разомкнуть сведенные губы и хоть что-то выдавить из себя.

Айн пожал плечами:

– Не знаю, господин.

– Ты хочешь сказать, что это было предупреждение, адресованное нам? – Наконец к господину послу полностью вернулась способность более-менее нормально соображать и разговаривать. – Чтобы мы не ходили дальше?

– Ты считаешь, господин, что духи подали нам знак, чтобы мы уходили с их земли?

– Я ничего не считаю, я спрашиваю тебя, Косам.

– Я не разговариваю с духами, господин, откуда мне знать. Я – простой охотник. Своих духов простой человек не всегда поймет, а это чужие духи. Может, они не велят нам идти дальше, может, наоборот, показывают нам дорогу. Может, им вообще нет до нас никакого дела, они сами по себе носятся так каждую ночь. Или каждую третью ночь.

– Или каждую безлунную, как сегодня, или только по пятницам, – подхватил Артем. – Их знаки нам не разгадать, тем более что и знаков-то, может, в этом никаких и нет. М-да…

– Непростая тут земля, господин, – повторил айн. – Так бывает, когда она глубоко пропитана кровью или когда духи охраняют что-то, скрытое в этой земле. Но мне мало что известно о духах, господин. Я – простой охотник.

Надо сказать, что этот разговор окончательно успокоил Артема. Посол полностью оправился от шока. Это произошло даже как-то удивительно быстро.

– А ведь никто, кроме нас, так и не проснулся, Косам. Что это значит?

Айн не знал, что это значит, как и его господин.

– Но раз так, то и знать остальным ничего не надо. Не будем забивать людям голову всякой чепухой. Никому ни слова об этом, Косам. Многие знания – многие печали. Ты слышал такую поговорку, Косам?

Собака смотрела на них исподлобья, высунув язык и часто, устало дыша. Взгляд зверюги был тяжелым и мутным, тяжело вздымались ее бока, поросшие коротким коричневатым мехом. Пес выглядел страшно утомленным. Возможно, сказался долгий бег по безводной степи или последний рывок, совершенный, когда он почуял людей, или то и другое.

Это был крупный зверь с крепко сбитым туловищем, кривоватыми мощными ногами, длинным голым хвостом, широкой лобастой башкой с торчащими вверх короткими широкими ушами и тупоносой мордой собаки-бойца. Шею собаки украшал кожаный ошейник, утыканный длинными бронзовыми шипами.

Люди стояли полукругом, глядя на это чудо, прибежавшее из степи со стороны далеких гор. Чудо же твердо стояло на широко расставленных лапах и переводило взгляд с одного двуногого на другого. Пес то ли определял, кто в этой стае вожак, то ли переводил дух перед последним броском. Он остановился, не добежав до людей десяти шагов, и вовсе не стремился преодолеть это расстояние. Выходит, псина была ученая. Она знала, чего можно ожидать от слишком тесного контакта с этими двуногими бесхвостыми существами.

– Не надо, – произнес Артем, повернув голову к айну, стоящему рядом. – Опусти.

Косам ослабил тетиву, но стрелу с нее не убрал, готовый в любой момент вскинуть лук. На бешеную псина вроде не походила, слюна из пасти не текла, глаза не были налиты желтизной, краснотой или чем они там должны быть налиты при бешенстве. Да и вообще, бешеная уже бросилась бы. Нечего ей, бешеной, тянуть. А эта собаченция стояла и явно изучала их.

– Откуда она здесь? – вопрос, пришедший в голову всем, вслух высказал Садато.

– И где ее хозяин? – добавила Ацухимэ.

– И кто он? – добавил ее брат.

– Если есть хозяин, то почему она его бросила? – добавил капитан Гао.

Ответов на эти вопросы пока что ни у кого не находилось, может, оттого, что до сих пор все пребывали в остолбенении средней тяжести. Следовало признать, было от чего. Однако если предположить…

Но предположить Артем уже ничего не успел.

– Стой! – закричал он. – Ёсимунэ, назад! Не подходи к ней!

Но Ёсимунэ не послушался. Пацан продолжал идти к собаке, ступая медленно и осторожно и приговаривая успокаивающе:

– Хорошая собачка, хорошая.

– Назад, кому сказал! – сделал еще одну попытку господин посол. – Накажу!

Айн снова вскинул лук.

– Я успею, господин, – с олимпийским спокойствием заверил он Артема. – Засажу в глаз.

Косам плавно отступил на несколько шагов в сторону, чтобы Ёсимунэ не заслонял от него пса.

Артем скрипнул зубами, убрал ладонь с рукояти меча и распорядился:

– Никому не двигаться.

Зато господин посол двинулся сам. Шел он все туда же, в сторону собаки, двигаясь не менее осторожно, чем первопроходец Ёсимунэ, и про себя проклиная тот день и час, когда дал слабину и не отдал приказа вышвырнуть с корабля обратно на берег этого малолетнего хулигана. Ну вроде уже не ребенок малый, что-то должен соображать! В его годы дети самураев уже отданы в обучение суровым наставникам, а дети земледельцев и ремесленников вовсю помогают своим папашам и мамашам на полях и в мастерских, без шалостей и глупостей перенимают секреты мастерства. А этот? Тьфу ты, господи!..

Этими пустыми, в сущности, мыслишками Артем старательно отгонял от себя мысли о том, что может произойти, ежели в собачьей башке вдруг перемкнет контакты и она бросится на маленького человечка, подошедшего к ней. Даже если айн выпустит стрелу в тот самый миг, когда собака сорвется с места, потребуется еще мгновение, чтобы она пролетела эти десять шагов. А много ли времени нужно, чтобы сомкнуть могучие челюсти на хрупкой шее мальчишки! Да еще не факт, что айн попадет, не факт, что собака сразу свалится замертво.

– Выпороть засранца, – услышал Артем за спиной ворчание Садато. – Отходить ножнами по заду, чтоб навсегда усвоил.

Бывший ученик Ямомото-рю, воспылавший внезапной любовью к собаке, сейчас опустился перед ней на корточки. Псина признаков агрессии вроде бы не проявляла, не скалилась, не рычала, но никто не мог с уверенностью сказать, что творилось сейчас в собачьей башке.

Артем медленно приближался к мальчишке и собаке, готовый в любое мгновение сорваться с места и откинуть Ёсимунэ в сторону. Он переключил свой мозг на воспоминания о цирковых дрессировщиках – что те делали, что говорили, не делились ли верным способом обуздания четвероногих тварей. Собственной собаки у Артема никогда не было, поэтому он мог привлекать лишь чужой опыт.

В этот момент Ёсимунэ поднял руку и провел ладонью по собачьей голове.

Собака спокойно дала себя погладить, даже не пошевельнулась, не говоря о чем-то более существенном. Но при этом псина внимательно смотрела не на гладящего ее человека, а поверх его плеча. Вооруженные большие люди, один из которых направлялся к ней, для нее представляли больший интерес, чем маленький и невооруженный человек. Нет, эта зараза и вправду оказалась весьма умной.