— Зачем? Монгол всё утащит. Садитесь, — рассмеялся Мишка и вывел телегу со двора.

* * *

Заимка встретила парня дождём и тишиной. Ханты сдержали слово, и подворье находилось в образцовом порядке. Даже нарубленный хворост под навесом был уложен ровными штабелями. Не ожидавший от них такой заботы Мишка только в затылке от удивления почесал. Потом решил отложить решение этого вопроса до прихода Торгата, принялся разгружать лодки.

Перетаскав в дом и сарай всё привезённое, он растопил печку и, задумчиво посмотрев в слюдяное окошко, тихо проворчал:

— Так недолго и жабры отрастить. Скорей бы морозы.

Поужинав, он принялся готовиться к первой охоте. Сейчас у него стояла одна задача. Обеспечить две семьи запасами на зиму. А это значит, что работы будет не просто много. Её будет столько, что главное не свалиться. Отобрав патроны с утиной дробью, Мишка собрал ружьё и улёгся спать.

На рассвете он уже был на реке. С этой минуты у него пошла настоящая работа. Набить водоплавающей дичи, привезти её домой, ощипать, засолить, закоптить, разобрать пух и перья. И утром снова на охоту. Идея с пухом пришла ему после очередного разговора с тёткой.

Вспоминая молодость, она как-то обмолвилась, что в приданое за ней, помимо всего прочего, давали две перины и четыре пуховых подушки. В тот же вечер парень в очередной раз обозвал себя олухом и решил сделать всё, чтобы подобные спальные принадлежности в доме опять появились. Так что утиный и гусиный пух старательно стирался щёлочью и после просушки отправлялся в мешки.

Ханты, заметившие дым из трубы, появились на следующий день, так что привезённые гостинцы не залежались. Порадовавшись подаркам, они пообещали парню в срочном порядке пошить для Танюшки самый красивый наряд из лучших мехов. А для тётки Мишка заказал волчью доху. Торгат, услышав, что Мишка взял к себе сироту своей погибшей подруги, одобрительно хлопнул его по плечу и, пыхнув трубкой, заявил:

— Охотник.

В устах самого лесного жителя это была высшая похвала. Так время и шло. Охота, работа и снова охота. Мишка не позволял себе ни минуты безделья. Ответственность за двух женщин превратила его в настоящую машину по добыче продовольствия. За пролетевших два месяца он умудрился наполнить семь бочонков битой птицей, утками и гусями. Три бочонка глухариных тушек. После чего занялся копытными животными.

Три молодых лося обеспечили его мясом на всю зиму, но питаться только лосятиной ему не хотелось. Так что дальше последовали кабаны, а следом за ними маралы. Бил Мишка только молодых самцов и ровно столько, сколько требуется, чтобы спокойно пережить зиму. Он уже планировал поездку домой, когда в избу влетел Илкен.

— Беда, Мишка! — выдохнул он, переводя дух.

— Что случилось? — уточнил Мишка, отставляя кружку с чаем.

— Хунхузы. А с ними какой-то белый.

— Много их?

— Два десятка. К каменному лосю идут.

— И с чего вдруг паника такая? Их два десятка, вас два десятка. У них винтовки, и у вас винтовки. Или вас учить, что с врагами делать?

— Так белый там, — растерялся Илкен.

— И что?

— А если он из ваших?

— А какая разница? Это ваша земля. Ладно. Погоди, сейчас соберусь.

— Так отец меня за тобой прислал, — развёл руками парнишка.

Быстро проверив свой американский набор, Мишка надел пояс с револьверами, сунул в подсумок прицел к винтовке и, натянув на ноги просохшие ичиги, накинул дождевик. Убедившись, что поддувало у печки закрыто, а все источники огня потушены, они вышли на улицу. По пути Илкен поведал парню, что охотники уже окружили стоянку непрошеных гостей, но стрелять до того, как станет понятно, что там за белый, не рискнули. Проблемы с властями им были не нужны.

Юный охотник вывел Мишку прямо на точку засады отца. Увидев парня, охотник бесшумно отступил назад и, присев на корточки, тихо сообщил всё то, что он уже услышал от парнишки. Кивнув, Мишка достал из подсумка прицел и, надев его на винчестер, вздохнул:

— Пойду посмотрю, что там за белый. А ты охотникам скажи, пусть цели разберут. Если выстрелю, пусть убивают всех.

— А если нет? — мрачно хмыкнул Торгат.

— Значит, что-то не так и мне нужно подумать. В любом случае просто так они отсюда не уйдут.

— Сделаем, — кивнул охотник и, сделав сыну жест рукой, проверил патрон в патроннике.

Мишка прокрался туда, откуда вёл наблюдение хант, и, осторожно подняв винтовку, навёл прицел на лагерь противника. Обосновались бандиты по всем правилам. У Мишки с ходу сложилось впечатление, что они готовятся простоять тут несколько дней. Но больше всего его насторожило наличие среди вещей каких-то ящиков, очень похожих на те, в которых перевозят промышленное оборудование. Всего три, но именно они и привлекли его внимание.

Направив видоискатель на обитателей лагеря, Мишка нашёл главного фигуранта и, присмотревшись, зло усмехнулся. Под дождевиком у этого человека виднелось пятнышко белого воротника стойки. А на шее на длинных чётках висел католический крест. Повернув винтовку боком, парень плавно передёрнул затвор, досылая патрон, и, убедившись, что не ошибся, всадил пулю в левую руку неизвестному.

Следующим выстрелом он положил главаря хунхузов, а дальше стрелять стало не в кого. Ханты снесли их одним залпом. Поднявшись, Мишка направился к лагерю бандитов, продолжая удерживать его на прицеле. Раненый белый, зажимая правой рукой левое плечо, попытался вскочить и тут же получил пулю в правое бедро. С воем рухнув на землю, он попытался достать что-то из кармана, но подскочивший Мишка пресёк эту попытку ударом приклада в лоб.

Быстро перетянув ему раны, парень связал неизвестному конечности и, повернувшись к Торгату, скомандовал:

— Вели своим парням собрать в лагере все бумаги, какие только найдут.

— Это из-за него? — объяснив охотникам задачу, уточнил Торгат, кивая на пленника.

— Да. Он оделся как священник, но я не верю, что он имеет сан. Смотри, — с этими словами парень достал из кармана раненого маленький двуствольный пистолет. — Им нельзя носить оружие.

Тщательно обыскав пленного, Мишка сорвал с его шеи чётки и принялся осматривать их. Деревянные бусины, шёлковая нить и простой деревянный крест. Но какая-то деталь парня насторожила. Он и сам не понял, какая именно, и, действуя скорее по наитию, сжал крест в пальцах. Короткая перекладина легла на сгиб пальцев, верхняя часть креста упёрлась в ладонь, и раздался еле слышный щелчок.

Длинная часть креста неожиданно упала в траву, и в кулаке Мишки блеснул короткий, обоюдоострый клинок. Недлинный, сантиметров десять, но если уметь, то таким оружие можно было натворить бед. Внимательно осмотрев это странное оружие, Мишка презрительно скривился и, показав его охотнику, проворчал:

— Совсем обнаглели, твари. Ничего святого не осталось. Даже крест в оружие превратили. И после этого он будет мне рассказывать, что является священником.