Но никакого слепящего луча не получилось, Грошев свернул с трубки колпачок, дернул за вывалившуюся, как из хлопушки, веревочку. На конце трубки вспыхнуло трескучее малиновое пламя.

Файер. Фальшфайер.

Вскрикнуть от радости у Синцова не получилось, немного пискнул, порадовавшись, что Грошев проявил предусмотрительность и дальновидность, и отправился в лес, запасшись противомедвежьими средствами.

– Приходи как-то в себя, – проскрипел Грошев и нарисовал перед собой в воздухе огненную восьмерку. – Он вечно гореть не будет, минут пять. Потом мишико рассердится по полной…

В этом Синцов не сомневался. Медведь дергал носом от химического запаха и нетерпеливо ковырял дно. Но по сторонам уже не смотрел, глядел на огонь.

– Шаг назад! – проскрежетал Грошев. – Шаг назад!

И добавил еще немного слов для особого вдохновения.

То ли эти слова, то ли брызгающий огонь, то ли отпустило уже, но Синцов оттаял. Он сделал шаг, за ним другой.

– Не спеши! – Грошев ткнул его локтем. – А то дернется…

Не спешить стало следующим затруднением, Синцов смотрел на медведя. Остался один только медведь, ничего вокруг, ни ручья, ни берега, лес и тот стерся, превратившись в однородную зеленую мазь, мир обвалился в медведя. Синцова затошнило, видимо, ветерок сменился, и Синцов услышал медведя, звериную безнадежную вонь, тупую уверенность и желание попробовать.

Впрочем, это могло быть воображение. Синцов пятился, глядя на медведя, на медведя, вокруг был один только медведь, слишком много…

– Не смотри на него! – почти крикнул Грошев. – В глаза не смотри! В бок! В сторону смотри!

Но Синцов не мог смотреть в сторону. Потому что медведь.

Грошев медленно ткнул его в скулу кулаком, и Синцов с трудом отвернулся, почувствовав, как мышцы шеи превратились в тугие узлы.

Медведь зачерпнул со дна ручья камни и отбросил в сторону и что-то сказал. Или это Грошев что-то сказал, кто-то что-то сказал, время посыпалось, Синцову захотелось плакать, и живот, и тошнило, Синцов наткнулся на мотоцикл.

Фальшфайер погас, выплюнув напоследок несколько колец коричневого дыма. Медведь вздохнул и перешел ручей.

Грошев дернул Синцова за ворот, уронил в коляску, сам запрыгнул за руль и тут же запустил двигатель, Синцов не успел схватиться, а Грошев уже сорвал мотоцикл с места. Синцов не оглядывался и не смотрел по сторонам, ему казалось, что если он обернется, то увидит медведя. Как тот догоняет.

К тому же трясло. Грошев не осторожничал, мотоцикл не просто ехал, он летел над дорогой, врезаясь в кочки и подскакивая на колеях, Синцов держался и старался не откусить язык и не разбить голову – шлемы они надеть тоже не успели.

А потом они остановились. Под елками.

Километра четыре, крутилось в голове у Синцова, километра четыре проехали, вряд ли медведь бежал все это время за ними, отстал скорее всего. Наверняка отстал, он медведь, а не киборг. Совсем быстро бегать не умеет. То есть умеет, кажется, но недолго.

– Однако… – сказал Синцов и сплюнул.

– И не говори, – согласился Грошев.

Синцов сплюнул еще раз, бесполезно, во рту кислило железо, Синцов сорвал венчик хвои и пожевал, но все равно не помогло. Подумалось про удачу. Интересно, медведь к удаче прилагался в качестве приятного дополнения? Небольшой бонус от Медной горы хозяйки.

– Ерунда, – ответил Грошев. – Повезло.

– Повезло? – Синцов снова сплюнул.

Слюна оказалась красно-зеленой, у ручья не заметил, как искусал щеки в кровь, теперь во рту лопались пузыри.

– Повезло, что не медведица, – пояснил Грошев. – Медведица порвала бы, а этот… Сытый. Повезло же, говорю.

Синцов попробовал встать. Ноги дрожали. В везенье Синцов несколько сомневался уже.

– Скажу отцу, он позвонит охотникам, – Грошев достал жвачку. – Надо с этим дураком разобраться.

– Он же не напал…

– Сейчас не напал, в следующий раз смелее будет. Я вообще противник… чтобы всякое зверье туда-сюда болталось, хватит, поболталось. Зверь должен сидеть в клетке и питаться сухим кормом, это правильно. Ладно, поедем домой, хватит на сегодня.

С этим Синцов был полностью согласен. Поехали домой.

А ночью Синцову снились медведи. Много-много медведей.

– Значит, ты тоже?

В этот раз это был биметалл. Объемистый мешок, от которого пахло латунью и мельхиором. Синцов подумал, что он уже умеет отличать монеты по запаху. А может, ему это стало уже просто чудиться.

– Что я тоже? – переспросил Грошев.

– Ты тоже ищешь жетон небесной ГТС?

Грошев сидел за журнальным столиком. К киберпанковскому «Маку» был подключен тяжелый и основательный микроскоп, с виду весьма дорогой и тоже настоящий. На столике на куске пластика рядком были разложены жетоны. Гривская ГТС, Синцов определил издали, поблескивала сталью. Грошев брал жетон деревянным пинцетом, разглядывал, помещал на весы, записывал показатели в тетрадь. Затем прикладывал жетон к полированной пластине цифрового термометра – и снова записывал показания. После этого жетон помещался под объектив микроскопа и фотографировался с обеих сторон.

Инвентаризация, вспомнил Синцов и позавидовал грошевской обстоятельности. Хотя тут, наверное, без обстоятельности никак. Столько всего…

– Так ты тоже веришь? – повторил вопрос Синцов.

– Я что, псих? – не отрываясь от работы, ответил Грошев.

– Но в удачу ты же веришь, – напомнил Синцов. – В удачу, в жизненные полосы, в странные совпадения? В мистику. В медведя.

Про медведя Синцов сказал с трудом. С утра он старался не думать о медведях, но преуспел в этом не сильно, то и дело медведи прорывались.

Синцов насыпал монет в длинную пластиковую кювету, латунью запахло сильнее.

– В мистику верю, – Грошев положил на приборный стол очередной жетон. – В архангела Михаила, пошедшего за красноголовиками, нет, я ведь не дурак. А медведь… Да плюнь ты на этого медведя, случайность…

Но тем не менее фальшфайер он вчера взял, подумал Синцов. Человек предусмотрительный, более чем предусмотрительный.

– Зачем ты тогда эти жетоны проверяешь? Это…

Синцов указал на желтый приборчик.

– Это ведь дозиметр?

– Ага, дозиметр.

– Архангел Михаил ходил за грибами в ветровке из чистого радия? – спросил Синцов.

Грошев хихикнул, не оборачиваясь, показал Синцову большой палец правой руки. Настроение у него было приподнятое, вчерашний день Грошева явно вдохновил.

– Все не так романтично, – сказал Грошев. – Кто его знает, в чем там архангелы расхаживают… Короче, есть версия, что часть жетонов была отштампована из металла, вывезенного из Припяти. Это, конечно, легенда, но проверить, в чем там на самом деле Михаил прогуливался, не мешает. В девяностые годы в стране бардак творился, металл действительно всякий был. Береженого, как говорится…