Грошев выбрался на сушу.

От воды он приобрел немного синеватый цвет и покрылся пупырышками, хотя вода холодной не была.

– Хорошо, – сказал Грошев. – Конечно, утром лучше, но все равно пробирает. Я биметалл почти полтора года хранил в мешках, не перебирал, ждал.

– Чего?

– Подходящего времени. Ты же видишь, удача на нашей стороне.

– Похоже.

Действительно, похоже на то. Во всяком случае, Синцов не помнил, чтобы ему раньше так везло. Да хоть как-то бы везло.

– Удача с нами на «ты», – довольно сказал Грошев. – Ты же сам это видишь.

– Наверное…

С пляжа послышался крик. Синцову не очень хотелось смотреть.

– Точно, – заверил Грошев. – Я знаю. Каждый день что-то находим. Причем не простую ерунду, а приличные монетосы. Вполне себе приличные, Пермский край – ты прикидываешь?

Снова заорали, и Синцов посмотрел.

Пацаны приставали к девчонкам. Их друг пытался противостоять, но пацаны его просто отталкивали, потому что были выше и сильнее. Парень падал. Но пока поднимался.

Гопники, подумал Синцов. Точно, гопники. Здесь водятся гопники.

– Понимаешь, в последнее время я начал кое-что понимать про удачу. Здесь довольно хитрая геометрия, но я накопил внушительную эмпирическую базу, так что теперь я могу определить некие точки…

Гопник пнул парня в ногу. Девчонки завизжали. Парень упал.

– Я их называю горячие точки, – продолжал Грошев. – Приближение к этим точкам можно опознать по некоторым признакам. Например, бессонница. Ты просыпаешься посреди ночи и ничего не понимаешь, как будто в ухо тебе кто-то завопил…

Синцов не любил гопников. Он, вообще-то, с ними никогда не встречался, но инстинктивно не любил.

– Знаешь, можно предположить и обратный эффект – если создать определенные условия, совокупность внешних факторов…

Девчонки завизжали громче.

Ну вот, покривился Синцов. Без этого все-таки никак. Приехать в провинцию и ни разу не столкнуться с гопотой… Такого просто не бывает. Без этого никак нещитово, и носить футболку «Урюпинск, я там был» нет у тебя никакого права.

– Ты чего? – спросил Грошев.

Синцов кивнул на пляж.

Грошев поглядел туда, сощурился, свистнул. Один гопник услышал.

– Эй, пацаны, хватит! – громко попросил Грошев. – Прекращайте!

Его послали. От души и подальше, вдохновенно и умело. Девицы совсем присмирели, а парень, который их защищал…

Парень огребал. Нет, его пока не сильно били, но уже били.

– Ладно, я сейчас, – сказал Грошев. – Ты, Костян, посмотри за Боренькой, я сейчас.

Грошев опять аккуратно спустился к воде, в этот раз не поскользнулся, а медленно сошел, поплыл поперек.

Вчера медведь, сегодня гопники, завтра…

Парня били. Синцов подумал, что пора. Нет, пока ничего опасного, да, скорее всего, они опасного и не хотели, просто поцепляться, унизить ботана, показать, кто здесь хозяин. Но стая всегда наглеет, это закон. Одиночный хулиган попристает, устанет и отвалит. В крайнем случае его можно отбуцкать. Если хулиганов двое, то один может попытаться образумить своего бестолкового приятеля. Но больше двух… У стаи всегда другие законы, стая хочет крови и не может остановиться. Пора заступаться.

Грошев плыл. Гопники били парня. Уже с ожесточением, заводились постепенно, жестокость пьянит, безнаказанность пьянит. Синцов аккуратно спускаться не стал, прыгнул с берега. Головой вниз испугался, «солдатиком». Ушел ко дну, оттолкнулся от скользкой глины, всплыл и погреб к пляжу. Грошев уже выходил на берег, отплевываясь и выжимая трусы. Гопники оставили хиленького паренька и теперь с интересом направлялись к Грошеву. Паренек сидел на песке, вытирая разбитое лицо, а девушки его утешали.

Не бегут, подумал Синцов. Молодцы, друг за друга держатся. Он выбрался на середину реки, его зацепило течение и понесло влево, довольно сильно, так что пришлось Синцову взяться за воду посильнее. Синцов переключился на классический кроль и уже мало следил за пляжем, успевая замечать только черные трусы Грошева. Кажется, его не били.

Каждые десять метров он проверял под ногами дно, но его не нащупывалось, он попал в яму, образовавшуюся за течением, под ногами холодела уже настоящая глубина, и выгребать стало труднее.

Метров за пятнадцать от берега он снова попытался попробовать достать до дна, хлебнул воды и закашлялся, и тут же вода ударила в нос, и Синцов захлебнулся снова, закашлялся и перевернулся на спину. Увидел.

Грошев и гопники шагали в сторону, к началу пляжа, Грошев первым, гопники за ним. Будут бить в кустах, подумал Синцов. Девчонки и паренек все так же сидели на песке, испуганно озираясь, не двигаясь, а Грошева уводили.

Синцов выбрался на песок. Он не ожидал, что потратит столько сил на реку, чувствовал усталость, но отдыхать было некогда, надо было драться. То, что драться придется, Синцов уже не сомневался, вряд ли гопота откажет себе в удовольствии поколотить такого типа, как Грошев. Грошев напрашивался на мордобой одним своим видом, Синцов, человек сам по себе мирный, и то иногда ловил себя на желании влупить Грошеву подзатыльник.

Гопники были, кстати, весьма и весьма крупные, выше Грошева на голову, а то и на полторы и гораздо крепче в плечах. Грошев стоял перед ними, ссутулившись и сунув руки в карманы, – Синцов вдруг увидел, что в трусах у Грошева имеются карманы.

Грошев что-то сказал гопникам, указал пальцем, и те вдруг стали послушно одеваться.

Синцов не понимал. Гопники не только не били Грошева, а, кажется…

Грошев сказал еще что-то, и парни стали одеваться быстрее, один, пытаясь надеть шорты, запнулся сам за себя и упал в песок, но остальные этого не заметили.

Синцов высморкался, расправил плечи и направился к гопникам. Они мялись в мокрой одежде и как-то смотрели в сторону, Грошев стоял перед ними. Вода затекла в уши, Синцов зажал пальцами нос, дунул, вытолкнул из ушей глухоту.

– Ну так что? – спросил Грошев у гопников. – Сейчас отдадите или завтра? Только завтра уже не по двести будет, а по триста. И не мне будете отдавать, а Лбу. Всекаете?

– Послушай, брателло…

– Я тебе не брателло, – ответил Грошев. – Вы, пацанчики, конкретно попутали. Дерзко себя ведете, так нельзя. А вы, гляжу, совсем не всекаете. Может, Лоб вам всечет тогда?

– Не надо Лба…

Определить, кто из гопников отвечает, Синцов не смог, однако отвечали они не очень разборчиво, дрожащими голосами.

Синцов приблизился. Он постарался сделать такое же мертвое лицо, как у Грошева, и так же брезгливо опустил вниз губы, точно перед ним стояли не люди, а навозные жуки, непостижимым образом поднявшиеся на задние лапки, и он, белый джентльмен в пробковом шлеме, собирался навести здесь порядок.