двигаться дальше. — А то бы у костра грелись три трупа.

Наталья посмотрела на его бесстрастное лицо и так и не поняла, шутит он или говорит серьёзно.

К полудню они вышли на окраину леса. Отсюда, с невысокого взгорка, открывался вид на шабановские избы. Посреди деревенской улицы стояли два очень грязных чёрных джипа и две, тоже грязные, «бээмвэшки». Возле них собралось человек тридцать молодых парней в кожанках, причём некоторые были вооружены автоматами. Все что-то бурно обсуждали. В толпе выделялся рыжеволосый Карган. Он кричал громче всех, энергичнее всех размахивал руками и однажды даже сцепился с кем-то врукопашную.

— Я знаю этого рыжего, — пробормотала Наталья. — Он бандит, человека пытал.

— Кого?

— Сторожа, дядю Кузю, — голос её стал совсем тихим. — Мы с Денисом потом видели его труп в доме Петра Тихоновича…

Грохнуло два выстрела, и все разом стихли и расступились. Посреди дороги лежали двое; один был неподвижен, другой бился в судорогах. К ним никто не подходил.

— А на корабле, кажись, бунт, — заметил Сильвестр. — Для нас это неплохо.

Какой-то мужчина, низкорослый и коренастый, выглядевший старше остальных, о чём-то горячо заговорил, потрясая кулаком. Остальные молчали.

— Догадываюсь, кто это, — сказал пахан. — Кукуй, конкурент Лиса на место рулевого в бригаде… Вроде бы он добился своего. Люди его слушают.

Кукуй говорил громко, но слова до беглецов не долетали. Вскоре толпа бандитов сгрудилась вокруг нового главаря и дружно двинулась по деревенской улице. Выйдя из деревни, толпа ступила на тропу, ведущую к даче.

— Куда это они? — встревожилась девушка.

— Будто сама не видишь, — Сильвестр невесело усмехнулся. — Кукуй идёт брать власть! Братва настроена серьёзно, Лису с его «загорским спецназом» будет нелегко.

— Думаете, они подерутся?

— Ещё как подерутся. Разборка без мокрухи не обойдётся… Нам сейчас нельзя попадаться им под горячую руку, а то и нас положат.

Отряд кукуевцев скрылся в лесу. Трупы остались лежать посреди улицы.

— Надо выйти на дорогу до Троицкого, — прошептала Наталья.

— Дорога отпадает сразу, за ней следят. Но уходить надо. Здесь слишком опасно… — Сильвестр посмотрел на свою спутницу. — Ты здесь всё знаешь. Неужели, кроме дороги на Троицкое, нет других путей, которые вывели бы нас отсюда? Может, тропы какие?

Наталья задумалась на целую минуту.

— Можно пойти вниз по речке на юг, — сказала она. — Там лес глуше, деревень нет на много километров, но тех мест я почти не знаю…

Сильвестр развернул Чакову карту. Речка на ней, изгибаясь полумесяцем, текла с севера на юг. Он показал на север.

— А если сюда двинуть?

— Там страшные болота. Лучше туда не ходить.

— Тогда, может, сюда? — Он обвёл пальцем восток и северо-восток.

— Это Владимирская область. Там проходит шоссе, и тропа к нему есть, но очень долго идти.

— Что за шоссе?

— На Александров. Но это надо идти по лесу с ночёвкой, а у нас ничего нет. Ни продуктов, ни спичек, ни одеял… — Она вздохнула. — А до Троицкого мы бы уже сегодня дошли…

— Туда нам путь отрезан, — жёстко сказал Сильвестр. — Придётся топать к шоссе. А если надо будет заночевать в лесу, то заночуем, ничего с нами не сделается. Главное — убраться отсюда.

Наталья качала головой.

— Ну да, не сделается. По ночам заморозки ниже нуля…

— Со мной можешь не бояться. Я в тайге родился. Ваш подмосковный лес по сравнению с ней — курорт! Я неделями в одиночку по буреломам ходил, и ничего, живой. Ладно, хорош сидеть, идём! Покажешь мне эту тропу.

* * *

Пройдя краем поля, они снова пошли через лес. Наконец показалось другое поле, заросшее высокой травой. Следующий лес за ним был едва виден. Поле рассекала узкая тропа. Наталья сказала, что если они пойдут прямо по полю, то они сильно сэкономят время. Сильвестр немедленно направился по тропе.

По мере того, как они шли, заросли становились всё выше, а тропа — всё уже. Когда подходили к дальнему лесу, она была едва видна. Вскоре на краю леса показались обгорелые развалины какого-то сарая. Наталья сказала, что там начинается тропа к шоссе, но идти надо не к самим развалинам, а взять левее.

— Мне дядя Кузя показывал эту тропу, — объяснила она. — По ней в прежние годы туристы ходили. Но это было очень давно, сейчас никто не ходит.

Пахан сошёл с тропы и двинулся по полю сквозь травяные заросли. Наталья старалась не отставать. Лес приближался. Они уже подходили к его окраине, как вдруг раздался крик:

— Стоять!

Сильвестр кинулся на землю, увлекая за собой девушку.

— Я так и знал. Они перекрыли тропу!

Сквозь заросли смутно виднелся заросший лесом склон, по которому спускались двое молодчиков в кожаных куртках. Они остановились на краю поля.

Вскоре к ним присоединился третий, с автоматом на груди.

— Ерёма, что за шухер?

— Я только что видел их, — нетрезвым голосом ответил низкорослый рябоватый Ерёма. — Они вон там шли!

— Где?

— Там!

— Что-то я никого не вижу.

— Залегли, падлы, — и Ерёма, достав пистолет, вошёл в траву.

— Сколько их было-то? — спросил второй бандит.

— Двоих видел. Может, их больше.

Стало ясно, что путников видел один Ерёма. Он двигался прямо на них, пока не замечая их в зарослях. Сильвестр достал пистолет. Ерёма остановился в десятке метрах. Постоял, повертел головой и попятился назад.

Он вернулся к своим и коротко переговорил с ними. Бандит с автоматом передёрнул затвор и выпустил короткую очередь в том направлении, куда он показывал. Пули колыхали стебли над самыми головами беглецов.

Целая минута прошла, пока Сильвестр, наконец, не прошептал:

— Жива?

— Жива… — онемевшими губами отозвалась девушка.

Сильвестр велел ей не двигаться. Шевелящаяся трава могла их выдать.

Выстрелов больше не было, но они продолжали лежать.

— Снова идёт… — Сильвестр поднял руку с пистолетом.

Наталья не видела подходившего бандита, но его видел Сильвестр. Вскоре раздался шелест приближающихся шагов. Выждав ещё несколько секунд, пахан выстрелил. Браток рухнул мешком. Наталья, ойкнув, снова уткнулась в землю.

Обнаружив, что незнакомцы вооружены, напарники Ерёмы сочли за лучшее отступить в лес.

— Ползём, — хрипнул Сильвестр и проворно двинулся прочь.

Наталья при такой спешке выдохлась через три минуты. Никогда прежде ей не приходилось передвигаться по-пластунски по мокрой земле, раздвигая жёсткие, хлещущие по лицу стебли. Сильвестру с его протезами тоже приходилось нелегко. Он тяжело дышал и беззвучно ругался.

Бандиты наконец рискнули высунуться из-за деревьев. В поле никто не показывался. Никого не было и на тропе, тянувшейся вдоль опушки.

В том месте, где они устроили засаду, тропа резко сворачивала в лес и шла до самого шоссе. Братки караулили уже вторые сутки, и за всё