— Я.., я позвоню, — кашлянув, сказала я и набраланомер. — Тетя, это !я, — сообщила я радостно, чтобы предупредитьЛерку. Ведь если я хорошо слышала Гришкин разговор с неизвестным, так и он мойнаверняка тоже.

— Анечка, у тебя все в порядке?

Не будь я уверена, что, кроме Лерки и Сашки, трубку в моейквартире снять некому, ни за что бы не подумала, что это Лерка. Голос ее звучалнепривычно интеллигентно, чувствовалось в нем достоинство, и, кстати, большиеденьги тоже. Не Лерка, а великая княгиня.

— Тетя, я.., я хотела бы познакомить тебя с одниммолодым человеком, то есть я вас уже знакомила, но теперь он хочет на мнежениться.

— Что ж, тогда, может быть, завтра он к нам заглянет начашечку чаю?

Закончив разговор, я с облегчением вздохнула.

Гришка принялся выспрашивать про моих родственников, и я судовольствием рассказала ему про маму с ее мужем-голландцем и про тетку смужем-французом. Гришка слушал очень внимательно и остался доволен.

— Поедем ко мне, — шепнул он, когда мы покидалиресторан. Ехать я не собиралась, но, как девушка, по уши влюбленная, должнабыла продемонстрировать сомнение. Я начала мяться, водить туда-сюда глазами ивздыхать.

— Я не могу! — воскликнула отчаянно. — К томуже тетя.., отвези меня домой.

Гришка решил проявить благоразумие и отвез меня домой. Вкухне горел свет.

— Видишь, тетя не ложится, ждет, когда я вернусь.

— А она надолго приехала? — полюбопытствовал он.

— Я же не могу спросить ее об этом. А сама она ничегоне говорила. К тому же я рада, что она здесь.

С тех пор как мама уехала, я чувствую себя очень одинокой.

— Понимаю, — кивнул Гришка. — Тебе надо выйтизамуж. За меня, разумеется.

— Это еще не все, — понизила я голос. — Комне явился этот тип, шофер Валерии.

— Сашок? — спросил Гришка.

— Да. И сказал, что по завещанию покойной хозяйкидолжен служить у меня. Так и сказал. Хотя я думала, что говорить он вовсе неумеет.

— Умеет, — кивнул Гришка и задумался. —Наверное, Сашок решил, что Леркина гибель выглядит подозрительно. Он на ней былпросто помешан.

Одно слово — юродивый. А может, и вправду она такраспорядилась, она ведь совершенно чокнутая.

— Я его отправила восвояси, сказав, что у меня работыдля него нет, так он снял квартиру напротив.

Представляешь?

— Конечно. Это вполне в его духе. Вообще-то, может, онои к лучшему. Ты будешь под надежной защитой. Мало ли что!

— Что? — испугалась я.

— Ничего, — заволновался Гришка. — Постарайсяне обращать на нею внимания. Я с ним поговорю.

Мы простились, и я отправилась домой, весьма довольнаясобой. Теперь Гришка при виде Сашка удивляться не будет.

Лерка встретила меня в дверях.

— Я выхожу за твоего мужа, — сообщила ей я. —Завтра придет просить мою руку и сердце. Кольцо подарил, наследство отпрабабки, — вытянув руку, чтоб еще раз полюбоваться кольцом, сообщила я.

— Совсем нет совести у человека, — покачалаголовой Лерка. — Мое кольцо. Я его в Бангкоке купила за шесть штук. Дажене заметила, когда спер. Вот стервец.

— А как же прабабка? — спросила я с обидой.

— Не знаю, как прабабка, а мамаша его семечкамиторговала. Была у нее страсть к торговле, но не было размаха. Гришка оченьзлился, денег ей давал, чтоб его не позорила и возле остановки на коробках несидела. Но она упертая была, каждый день как на службу. Пока не померла тригода назад, царство ей небесное. А кольцо носи, хорошее кольцо, я плохих непокупаю. Завтра чаю попьем, и я вас благословлю. Может быть.., если твой женихмне понравится.

— Что ты болтаешь? Неужто думаешь, что Гришка тебя неузнает?

— Ну, в тот же раз не узнал. Опять же занят он будетлишь тем, как благоприятное впечатление произвести. Сашок, неси мое облачение,тренироваться будем. А ты про родню рассказывай, чтоб завтра впросак непопасть.

Утром я потерла кольцо замшевой тряпочкой и напомнила Леркео ее обещании придумать, как добраться до ячейки.

— Сашок над этим работает, — ответила она. —Твое дело — Гришка. Пора бы ему тебя с дружками познакомить. Слышь,Сашок, — позвала она, — поболтайся сегодня возле казино, может, с кемслучайно встретишься.

Я заторопилась на работу, но по дороге внезапно передумала ина светофоре свернула: путь мой лежал на улицу Баумана, где, если веритьпаспорту, был прописан Арсений, то есть не Арсений, а Дроздов Павел Семенович.

Двенадцатиэтажка с номером 137 оказалась рядом с остановкой,подъезд снабжен кодовым замком, но в это время народ спешил на работу и войти вподъезд проблемы не составило. Дверь мне открыла девочка лет семи.

— Простите, Дроздовы здесь живут?

— Да, — важно кивнула она.

— А кто-нибудь из взрослых есть?

На ее зов появилась женщина лет тридцати. Вообразить ееженой Арсения было невозможно — располневшая, нечесаная, с красными руками,точно она полоскала на морозе белье.

— Я по поводу обмена, — сообщила я.

— Какого обмена? — растерялась женщина.

— Вы квартиру меняете на Заречный район?

— Нет. — Теперь она испугалась.

— Дроздов Павел Семенович ваш муж?

— Паша! — взревела женщина, и из ваннойстремительно появился мужчина в трусах и с мыльной пеной на щеках.

На Арсения он походил так же мало, как я на его супругу. Яразразилась пространной речью, суть которой сводилась к следующему произошлонедоразумение. Минут десять после этого они, перебивая друг друга, задаваливопросы, причем ребенок принял в этом самое деятельное участие, после чего я смоглапокинуть квартиру, так и не удовлетворив до конца их любопытство. Зато онивполне удовлетворили мое. Год назад Дроздов потерял паспорт, этимобстоятельством воспользовался Арсений, каким-то образом сменив в немфотографию. Если фальшивые документы для Лерки пустяк, значит, и Арсению ничегоне стоило… Тут я с грустью подумала:

«Он жулик». С грустью, потому что вспомнила его римскийпрофиль.