После возвращения из Курляндии А. М. Девиер оказался вовлечен в политическую борьбу, развернувшуюся около тяжело больной Екатерины I. Его участие в качестве одного из главных фигурантов так называемого дела Девиера – Толстого в 1727 г. обернулось ссылкой в Сибирь (в Жиганское зимовье в Якутии) и удалением от государственных дел. Страдая от труднейших условий жизни в Сибири, в 1739 г. А. М. Девиер был назначен начальником Охотского порта на место Г. Г. Скорнякова-Писарева, обвиненного во взяточничестве и непотребном поведении. Последующая деятельность А. М. Девиера в Сибири и его возвращение на должность генерал-полицеймейстера Санкт-Петербурга в 1744–1745 гг. выходят за рамки нашего исследования[581].

Подводя итог изучению деятельности А. М. Девиера как генерал-полицеймейстера Санкт-Петербурга в 1718–1727 гг., необходимо подчеркнуть, что основу его полномочий составляли «Пункты», данные ему Петром I перед вступлением на должность. По мере функционирования Полицеймейстерской канцелярии и накопления управленческого опыта эти полномочия уточнялись, дополнялись и видоизменялись. Полиция во главе с генерал-полицеймейстером, как и другие органы власти в петровском Санкт-Петербурге, должна была эффективно реагировать на новые вызовы, появлявшиеся в столице параллельно с развертыванием строительства и благоустройства. Генерал-полицеймейстер Санкт-Петербурга имел достаточно широкий функционал, относившийся к соблюдению царских регламентаций, осуществлению строительства и благоустройства общественных пространств. Он выполнял контролирующие функции, вел учет материальным объектам города, собирал необходимые сведения, самостоятельно реализовывал строительные проекты.

Деятельность А. М. Девиера по обеспечению общественного порядка и безопасности также сводилась к нескольким функциям: учету населения, постоянно или временно проживающего в Санкт-Петербурге; контролю за общественными местами и общественным порядком; организации увеселительных мероприятий; суду и следствию. При этом, как показывают многие из приведенных примеров, тотальный полицейский контроль над всем и вся, приписываемый некоторыми исследователями петровской полиции, на практике вряд ли был реализуем. В строящейся столице, где состав и численность населения менялись изо дня в день, это было просто невозможно. Еще одной причиной невозможности полного подчинения населения полиции являлось отсутствие у ведомства А. М. Девиера достаточных человеческих и материальных ресурсов. Генерал-полицеймейстер был неразрывно связан с другими государственными институтами, занятыми в благоустройстве города, поскольку сферы их компетенции пересекались, а для принятия наиболее подходящего управленческого решения требовалось взаимодействие, сплочение возможностей и ресурсов.

Глава 2

Интерес Его императорского величества

В современной исторической науке до сих пор не теряет актуальности вопрос, какова была роль Полицеймейстерской канцелярии в системе управления Санкт-Петербургом. Так, С. П. Луппов пришел к выводу об изменении на протяжении 1710-х гг. вклада государственных институтов в градостроительство. Он полагал, что если до создания должности генерал-полицеймейстера указы Петра I, касавшиеся Санкт-Петербурга, передавались через генерал-губернатора А. Д. Меншикова, а подчиненная ему канцелярия была главным центром управления столицей, то после 1718 г. губернская канцелярия совершенно не занималась городом, а «функции органа местного управления в Петербурге в значительной степени перешли к Полицмейстерской канцелярии»[582]. Генерал-губернатор продолжал участвовать в городском управлении, но уже как частное лицо, благодаря своему влиянию и статусу. В некоторое противоречие с подобным умозаключением вступает позиция О. Г. Агеевой, которая отмечает, что, хотя процесс благоустройства столицы принято связывать с деятельностью двух государственных институтов – Канцелярии городовых дел (с 1723 г. Канцелярия от строений) и Полицеймейстерской канцелярией, – «все управление городом его строительством и хозяйством осуществлялось под руководством петербургского генерал-губернатора светлейшего князя А. Д. Меншикова»[583]. В контексте представленных выше оценок рассматриваются служебные (деловые) взаимоотношения А. Д. Меншикова и А. М. Девиера.

Деловые контакты А. Д. Меншикова и А. М. Девиера, о которых мы имеем основания судить, были по преимуществу обусловлены их статусом в системе управления Санкт-Петербурга. А. Д. Меншикову и А. М. Девиеру приходилось взаимодействовать друг с другом, несмотря на характер личных взаимоотношений, поскольку от эффективности их контактов и умения найти компромиссные решения зависел успех управления столицей. При этом до назначения Антона Мануиловича на должность генерал-полицеймейстера в 1718 г. петровские соратники поддерживали деловые связи весьма ситуативно. Г. фон Гельбиг утверждал, что деловые отношения А. М. Девиера с А. Д. Меншиковым зародились еще на рубеже XVII–XVIII вв., когда «замечательные способности, редкая всюду находчивость и аккуратность в выполнении даваемых приказаний обратили на Девиера прежде всего внимание Меншикова, который взял его к себе из офицеров уже преображенскаго полка – в адъютанты»[584]. К сожалению, подтверждения слов секретаря саксонского посольства в других Источниковых комплексах обнаружить не удалось. Первые известные письма, посланные государственными деятелями друг другу, относятся к годам военных действий Северной войны. Их содержание в общих чертах сводится к сообщениям о передвижениях и насущных нуждах армейских частей[585].

В системе управления Санкт-Петербурга почва для установления прочных деловых связей А. М. Девиера и А. Д. Меншикова прослеживается с большей ясностью. С формальной точки зрения генерал-губернатор Санкт-Петербургской губернии подчинялся Правительствующему Сенату, получал оттуда указания и должен был отчитываться перед сенаторами о предпринятых действиях. Однако, как и многие другие губернские должностные лица, Александр Данилович предпочитал решать вопросы напрямую с Петром I. Как показывают материалы Походной и домовой канцелярии князя внутри Санкт-Петербургской губернии к генерал-губернатору сходились все нити управления, без его ведома не проходило ни одно важное событие, не принималось ни одно ключевое решение. Во многом это определялось личным влиянием царского фаворита, его близостью к монарху и наличием устойчивых социальных связей. А. Д. Меншиков стремился держать петербургские дела под контролем даже тогда, когда сам отсутствовал в городе. Часть городских институций ему непосредственно подчинялась (вице-губернатор, Губернская канцелярия, комендант Санкт-Петербургской крепости, санкт-петербургский обер-комендант и пр.), другая – должна была координировать с ним свои действия (Адмиралтейство, Канцелярия городовых дел, Полицеймейстерская канцелярия и пр.).

На законодательном уровне подчиненность генерал-полицеймейстера генерал-губернатору закреплена не была. Инструкция, полученная А. М. Девиером от государя, не давала четкого представления о том, какое место должен был занять генерал-полицеймейстер среди столичных органов власти, и, соответственно, в ней не указывалось, как его деятельность должна была координироваться с полномочиями генерал-губернатора. Об исполнении своих должностных обязанностей генерал-полицеймейстер доносил или лично государю в Кабинет, или в Правительствующий Сенат (самые ранние документы, отложившиеся в фонде Сената и его учреждений в РГАДА, относятся к 1721 г.). Среди материалов Кабинета Петра I сохранился достаточно объемный комплекс писем и доношений, поступивших от А. М. Девиера и касавшихся различных вопросов управления городом: строительства и ломки дворов, чистки рек и улиц, благоустройства торговых объектов, поддержания безопасности и вынесения наказания мелким преступникам и т. д. Кабинет к тому же финансировал строительные проекты, осуществлявшиеся под руководством генерал-полицеймейстера. Подчиненность генерал-полицеймейстера и Полицеймейстерской канцелярии Сенату была оформлена законодательно. Причем, как наблюдает Е. В. Анисимов, к подобному решению царь пришел не