— Юлиуш Гурецки!

— Юлиуш-нейтрал с экспериментального курса? Тот, которого ты обставил на соревнованиях? Ты его еще вытащил из лужи, так? Когда он материализовал что-то не то? Его еще девушка потом бросила, так? — Вадим, похоже, мгновенно припомнил, о ком речь. — А что, он пропал?

— На прошлой неделе. Родственники всех знакомых обзвонили.

— Так-так. Пропал, значит. Лёш?

— Я не уверен, но… Пару недель назад он угрожал, что скоро я узнаю, как сманивать чужих невест. И вообще…

— Угрожал. Так-так. — Голос Вадима был подчеркнуто нейтрален, но почему-то стало неуютно даже Лине. — И я только сейчас об этом узнаю!

Спасаясь от пристального взгляда, Лёш быстро повернулся к девушке:

— Лина, ты внешность описать можешь?

О! Заговорил.

— Интересно, а они всем звонили пять раз или только тебе? — продолжал уточнять старший брат тем же тоном.

— Не знаю. Лина, так что с портретным описанием?

— Ничего. В смысле, ничего особо конкретного. — Лина подавила совершенно нелепое желание расспросить Лёша поподробнее о «сманивании чужих невест» — это абсолютно не ее дело! (Ну, конешшшшшно, — скептически проворчал внутренний голос.) — Он был в капюшоне, и я его особо не рассматривала.

— Убить убила, но не рассматривала?

— Не имею привычки! — огрызнулась Лина. Но припоминать начала. — Невысокий, разве что на палец выше меня. Худой… очень ухоженные руки. Нервные движения. Говорил быстро, голос высокий, даже не тенор, выше.

— Похож. Только Юлиуша не назовешь говоруном. В остальном совпадает.

— Мило. Значит, мы имеем потенциально враждебную семью из нейтральных? Терпеть не могу этих так называемых нейтральников. Или ты помогаешь, или… Лёш, что? — Голос Вадима внезапно изменился. — Что такое? Опять?

На руке младшего Соловьева внезапно появился браслет. Точнее, проявился — раньше эта штучка, судя по всему, просто сливалась по тону с кожей, прикрытая «маскировочной паутинкой». Связующий браслет низшего класса. Связь и наводка, не больше.

— Лёш, только не говори, что это опять вляпался кто-то из твоих раздолбаев!

— Не сейчас, Дим. Останься с Линой, ладно?

— Куда?!

— Я быстро. Проклятье, как их занесло в эту пещеру Лягве?

И он исчез.

— …! — выразился Вадим. — Оставайся здесь, родителям ни слова! — и, одним движением руки замкнув контур защиты, испарился.

Здесь? Нет! Лина инстинктивно рванулась следом и с маху врезалась в защитный купол. Грыббаз!

Мир кувыркнулся.

Когда в глазах просветлело, девушка обнаружила, что сидит на полу. Голова кружилась, Феникс шипел и «бил крыльями», а на языке теснилась куча малоприличных выражений о светлых магах, барьерах и собственной дурости. Что все это значит?! Что, во имя преисподней, ей теперь делать?

Она еще раз попробовала купол, уже осторожно, в касание. Держит. Прочный. У нее был специальный амулетик для размыкания-дезактивации защиты, но где он теперь… Там же, где и все остальное. На встречи с Лёшем Лина ничего не брала, и сидеть ей тут… до возвращения братьев домой. Или до осветления темноты преисподней.

Куда их демоны унесли, этих самоубийц во имя Света и милосердия, мать их растак?

Так. Так. Лина быстро встала, собираясь проверить дверь — вдруг подпустит, и услышала быстрые шаги на лестнице. Кто-то шел.

Мило. Сейчас хозяйки дома поинтересуются, какого дьявола гостья забыла в комнате Вадима, почему она одна и под замком? Ох, вашу ангельскую благодать.

— Вадим? Лёш? — вопросил голос Милы. — Мальчики, все в порядке?

Лина быстро просчитала шансы — отозваться или промолчать. Но среди шансов фигурировала незапертая дверь, так что лучше отозваться.

— Их здесь нет.

— Лина?! — Дверь распахнулась в момент, и настороженно-тревожные глаза быстро обежали комнату, словно проверяя на предмет погрома, трупа или, на худой конец, следов борьбы. Руки женщины (чисто автоматически, как хотелось бы верить!) приподнялись и замерли на уровне талии. — Что случилось? Вы же ушли с Лёшей.

— Мы вернулись. — Причины возвращения Лина решила попридержать про себя. — И разговаривали с Вадимом.

— А… а где они? — Голос спрашивал одно, а темные глаза Милы излучали другой вопрос: «Если их нет, то почему ты — здесь?» Ну да, приютить дома убийцу — не тот поступок, который придает душе покоя и доверия.

— У Лёша сработал какой-то браслет, — осторожно отозвалась девушка. — Он пообещал скоро вернуться и исчез. Вадим тут же испарился следом, а я… застряла тут.

— Опять, — и женщина бессильно опустила ладони, сразу поверив. — Проклятье. Имя назвал?

— Чье имя?

— Ну этого… Кто опять попал в беду?

— Не сказал.

— Проклятье! — повторила Мила. — Остается надеяться, что Дим не опоздает. Давно?

— С минуту.

Губы женщины беззвучно шевельнулись. Лине показалось, что она снова была готова произнести что-то типа «проклятье», но чародейка сказала другое:

— Когда же это кончится…

И слова ее были пропитаны такой усталой горечью, что Лина не узнала ту спокойную, домовитую и улыбчивую женщину, которой мать Лёша была так недавно. Боль звучала в ее голосе, боль и тоска, словно бесконечно усталая Людмила стояла посреди бескрайней ледяной равнины, и во все стороны расстилались бесконечные снега без крохи тепла. И нет надежды на тепло и помощь. Лучше б она сказала «проклятье»! Впрочем, это продолжалось всего миг, а потом тревога и тоска словно истаяли, спрятались, и Мила снова стала приветливой хозяйкой.

— Ну что, ты, наверное, хочешь отдохнуть? Ночь, все спят. Комната Лёша открыта.

Интересно, там контур все еще разомкнут? Юноша гостье доверял и ни разу не закрывал его сам, не спросив ее согласия. Просто напомнил, что от этого зависит безопасность дома, и показал, как закрывать комнату от проникновения извне. Она закрывала.

— Только из дома не уходи, — словно в ответ на ее мысли сказала Мила. — Защита.

Ага, ясно.

— Спокойной ночи. — Людмила плотней запахнула красивый темно-зеленый халат и опустилась в кресло. Она явно никуда уходить не собиралась.

— А вы?

— А я подожду. Если… В общем, я подожду.

Она выглядела спокойной и уверенной, но Лина больше не верила этому спокойствию.

— Я с вами.

Ян больше любил условно ночное время. Условно — потому что на Уровнях всегда было темно. Или всегда светло — если у клана были хорошие отношения с горными ведьмами и те соглашались продавать осветительные шары или кристаллы. Вообще слова «ночь» и «день», наверное, остались в языке из каких-то прежних времен, когда обитатели Уровней еще могли видеть «солнце» (судя по рассказам и картинкам, это такой большой-большой осветительный кристалл) и «звезды».