Я перестала названивать Рембо.

Меня не беспокоил его отключенный телефон.

Мы сели в мою машину и поехали в ночной клуб. За рулем —Гора. Наши глаза как звезды сверкали в темноте, образовывая новое созвездие,названия которому пока не было.

Мы танцевали. Я волновалась за свои Jimmy Choo. He оттопчет?Любовная эйфория пройдет, a Jimmy Choo останутся.

Этот мальчишка уверенными мужскими руками прижимал меня ксебе. Он выпил слишком много. Слишком много для того, чтобы понять, что этаночь — только сон.

Странно, что и мне не хотелось просыпаться.

Разве это не может оказаться правдой? Разве любовьскрепляется только кровью? Вино тоже красного цвета. Кто-нибудь пробовалскрепить любовь вином?

Разве ребенок, плачущий над сломанной игрушкой, менеенесчастен, чем его мама, рыдающая над своими взрослыми бедами?

Разве не хорошо нам в этом душном, громком, ревущем, тесноммирке ночного клуба? Разве в нем есть еще кто-то, кроме нас?

В шесть утра мы завтракали в «Бочке». Стас заказал себе мясос кровью. Мы целовались.

Первый поцелуй — это как тост за знакомство. Так жемногообещающе по форме и ничего не значаще по сути.

Мы не хотели расставаться.

Мы стояли около машины и болезненно отдирали себя друг отдруга.

До самого дома на моих губах оставался вкус его губ:сигарет, алкоголя и мяса с кровью.

Я медленно развернула жвачку. Хотелось спать.

Интересно, меня никто не видел со Стасом?

Все-таки танцевали мы довольно откровенно.

Роме не стоило бы об этом знать.

* * *

У Антона с Катей случился роман.

— Очень удобно, — говорил Антон, — и точнознаешь, что ничем не заразишься — все же у всех на глазах.

— У него, кончились деньги, — доверительносообщала Катя, — так что у нас сейчас зарабатываю я.

— Зато если я захочу групповуху, — говорилАнтон, — Катя всегда все профессионально организует.

— Мы поедем на Новый год в Куршевель. — Катяпосматривала на Антона счастливым взглядом правообладательницы. — Япознакомлю его с нужными людьми, и Антон будет работать.

Для нас изменилось только то, что теперь, сидя в ресторанах,они иногда обнимались. Хотя, в общем-то, они делали это и раньше.

Катя мечтала о том, что у них будет мальчик.

Когда они встречали какого-нибудь ребенка, Катямногозначительно брала Антона за руку и умиленно улыбалась. Но не всегда.

Катя считала, что дети бывают хорошенькие и не очень. Неочень — это при встрече с которыми возникает чувство досадного ожидания: сейчасзаплачет, или будет кричать, или шумно бегать, или приставать. А хорошенькие —это когда сразу хочется воскликнуть: «Ой, какой хорошенький!»

— У нас будет самый хорошенький на свете, —говорила Катя, — потому что он будет похож на Антона. А по характеру — наменя.

Антон любил всех детей. Но себя представить отцомсчастливого семейства пока не мог.

Катя верила в то, что все будет хорошо. Ей все удавалось. Ейказалось, что началась лучшая пора в ее жизни.

Ей хотелось поделиться счастьем со всеми. Она щедрораздавала советы.

— Анжела, брось ты Дениса, — говорила она. —Мне кажется, он несерьезный.

Анжела обижалась и не разговаривала с Катей.

— Я тоже несерьезный, — защищал АнжелуАнтон. — Кать, брось меня, пожалуйста.

— Никита, хочешь, я познакомлю тебя с людьми из ФСБ, иты займешься чем-нибудь серьезным со своим агентством? Например, разрешениямина перевозку оружия в самолетах. Пока еще ни у кого нет на это лицензии.Хочешь?

Я мечтала о том, чтобы совсем скоро никто бы не сказал, будтоя занимаюсь чем-то несерьезным. Совсем скоро все будет по-другому.

Телефон Рембо был отключен.

Мы все были в недоумении и без кокоджанго.

Чтобы сделать одно одеяло от Dream of Switzerland, нужнособрать пух из 60 гнезд

Эрудит разбудила меня среди ночи.

— Где вы? — кричала она в трубку.

— Дома, — ответила я спросонья, соображая, где я,собственно, должна быть.

— Дома? — настаивала Эрудит.

— В чем дело? — Мне хотелось спать, а не отвечатьна дурацкие вопросы.

Тем более что не так часто мне удается поспать. Сегодня я,как рядовой обыватель, легла в постель в двенадцать ночи. Как ни странно, сразузаснула.

Преимущество отключенного телефона Рембо.

— Похитили! — выдохнула в трубку Эрудит.

Очень темно в моей спальне.

— Кого?

— Не знаем.

— Вы что там, с ума сошли?

— Мы сначала за вас испугались.

Может, растолкать Гору в ее комнате? Пусть охраняет, а неспит?

— А свекровь на месте? — забеспокоилась я.

— На месте.

— А свекор?

— Тоже. Слава богу.

— Так кого похитили?! — закричала я, подозревая,что уже не усну.

— Не знаем. — Эрудит явно чувствовала себявиноватой.

— Надеюсь, мне это снится.

— Да вы не волнуйтесь. За домом мы следим, а утромсозвонимся и будем решать, что делать.

Я повесила трубку.

Спать уже не хотелось. Хорошо, что Артем в Англии.

Я позвонила Стасу. Он ответил так, как будто дежурил утелефона.

— Привет, — промурлыкала я.

— Привет. А я ждал твоего звонка.

— Вот я и позвонила. Ты всегда жди, ладно?

— Ладно. А ты всегда звони.

— А что бы ты сделал, если бы меня похитили?

— Отбил бы тебя. Освободил. И увез домой.

— Точно?

— Точно.

Мне стало тепло и спокойно.

— Ну, я тебе еще позвоню. Ты жди.

— Я буду.

— Я тебя целую.

— Как?

Я засмеялась.

— Пока, мальчишка.

* * *

С утра снова была Вероника.

Хочется ей ездить ко мне в такую даль? С Рублевки?

Она поссорилась с Игорем. Я кивнула.

Я ожидала слез, но она смеялась.