— Ну как у вас дела с этими иностранцами, — добродушноспросил он, — встретились, поговорили?

— Нет, — ответил Кязимов, — с ними беседовал следовательМирза Джафаров.

Он как раз вернулся утром из Бейлагана. — Велиев помрачнел.Это никак не входило в его планы.

— Вы успели побеседовать с ним? — сухо поинтересовался он,выходя в коридор. Кязимов шел следом.

— Да, конечно. Мы правильно сделали, что послали его туда.Он нашел подтверждение этой банды. Пять человек, шли в сторону границы.

— Сколько человек? — переспросил Велиев, чуть замедляя ход.

— Пятеро. Двое погибших как раз из этой банды. Одиназербайджанец, другой армянин, Я прикажу ему дать подробный рапорт.

— Да, да, конечно, — у Велиева началась одышка, он дажедотронулся рукой до стены.

— Вам плохо? — удивился Кязимов. Велиев всегда вызывал унего чувство доброй зависти своей подтянутой спортивной фигурой.

— Ничего, это сейчас пройдет, — Велиев вздохнул, — мне нужнобудет самому взять на себя руководство этой операцией. У Джафарова естькакие-нибудь результаты?

— Судя по всему, есть, и неплохие, — Кязимов никак не могпонять, почему Велиев так интересуется поездкой Джафарова. «Может, из-заРагимова, — внезапно подумал он. — Этого стервеца, наверное, хотят перевести вгород, и нужно собрать побольше положительных моментов. Хотя на Велиева это непохоже, он, видимо, недолюбливает Рагимова».

В этот момент они увидели Ахмедова, спешно поднимавшегося полестнице.

Что-то такое в его поведении заставило Кязимованасторожиться.

— У нас неприятность, — Ахмедов, похоже, никогда неволновался. Он вообще не любил своей работы, брезгливо относился к сослуживцами равнодушно — к просителям, попадавшим к нему на прием.

— Что произошло? — спросил Велиев.

— Только что звонили из МВД. Убит следователь МирзаДжафаров. Попал в засаду на восьмом километре, — Ахмедов произнес все это своимспокойным, бесцветным голосом.

Вечер у Автандила затянулся почти до рассвета. Хозяиндействительно умел принимать гостей. Здесь были такие блюда, о существованиикоторых «Дронго» даже не подозревал.

Кроме них троих за столом оказалось еще человек десять, итосты не прекращались ни на минуту. А когда все гости вместе с хозяином запели,и каждый знал свою ноту в этом слаженном хоре, «Дронго» стало немного грустно.«И такой народ, — думал он, — натравили друг да друга, заставили убивать своихсоотечественников. Какая кара может быть хуже этой?»

Когда обед наконец закончился и аккуратные ребята сталинакрывать столики в саду, под деревьями, чтобы гости могли выпить там чаю,батоно Автандил увел гостя на веранду дома.

— Посмотри, как красиво, — сказал он, показывая вниз, належавший у моря город. Зрелище действительно было незабываемым. Несмотря натяжелое экономическое положение, на явную нехватку электроэнергии в городевесело мелькали огоньки. Словно перекликающиеся друг с другом, они придаваливсему Батуми какое-то странное очарование. Огоньков было немного, но они былирассыпаны по всему городу и тянулись дальше по побережью.

— Действительно красиво, — согласился «Дронго». Он даже нехотел притворяться, что плохо знает русский язык. Ночью, после такого застолья,это было как-то неприлично.

— Австралийский журналист, — с издевкой сказал Автандил, —если ты из Австралии, то я из Новой Зеландии.

«Дронго» весело рассмеялся. На душе было спокойно и хорошо.

— Будем считать, что вы меня раскрыли, — сказал он старику.

— Какая разница, — махнул рукой Автандил, — если ты шпион,то на здоровье. Хотя, что у нас можно разведать, какую такую тайну, не знаю.Если из госбезопасности — тоже хорошо. Делай, что хочешь, это меня не касается.

Главное, чтобы ты наших людей не обижал.

— Обещаю, — очень серьезно сказал «Дронго».

— А с Давидом давно знаком? — спросил его Автандил.

— Недавно. Я искал в прошлом году его сына, пропавшего вМоскве.

— Так это ты был, — повернулся к нему Автандил, — дай я натебя еще раз посмотрю. Хорошее ты дело сделал, дорогой, очень хорошее. Вернутьотцу сына — это самое лучшее дело на свете. Так вот какая у тебя профессия, —догадался он.

Потом, помолчав, сказал:

— Знаешь, про Давида много гадостей всяких говорят. А ты неверь. Он богатый человек, это правда. Но и трудолюбивый. Когда в семидесятыегоды Шеварднадзе свирепствовал в Грузии, у Давида пять подпольных цехов было.Он на них такую продукцию делал, в Англии завидовали. Тогда за это сажали. Асейчас хвалят, говорят, предпринимательство нужно развивать. И сам Шеварднадзепризывает к этому. Вот так у нас все поменялось. А мы с ним дружим очень давно,почти пятьдесят лет.

Он помолчал и продолжал:

— Отцы наши вместе погибли в Польше. Его и мой — при взятииВаршавы. И похоронки мы в один день получили. С тех пор и подружились. Соседимы с ним были, в одном квартале в Тифлисе жили. Когда ему плохо было, он ко мнеприходил, когда мне становилось трудно, шел к нему. С тех пор и дружим. Я все онем знаю, о его связях, о его брате Арчиле, о его делах. Но все равно люблюего, как брата.

«Дронго» молчал. Внизу сверкал редкими огнями город, вкоторый завтра ему нужно было возвращаться.

— Не знаю, зачем ты здесь, — продолжал старик, — но разприехал, значит нужно. А с Тамарой будь осторожнее. Она человек Шалвы Руруа. Тыдумаешь, я не знаю, чем занимается в порту Руруа? Очень хорошо знаю. И в моментмогу его прихлопнуть, как муху. А что будет потом? На его место сразу придутдругие — еще более жадные и жестокие. Этот хоть чего-то боится. А вообще-то всеэто такая, — он снова сказал какое-то слово на грузинском и только затемперевел, — «глупость». Хорошо, если все проблемы у нас будут только с такими,как Шалва Руруа. Мы ведь с трудом удержали мир в нашем городе. Ты сам знаешь,что случилось в Абхазии, какая бойня была в Сухуми, сколько людей погибло вОсетии.

А скольких мы потеряли во время гражданской войны… Тактрудно было иногда…

Он закрыл глаза, протягивая руку по направлению к городу.

— Думал, сам сдохну, черт со мной, лишь бы люди были впорядке. Это так трудно — быть просто человеком. А ведь в нашем городе живут иармяне, и азербайджанцы, и грузины, и осетины, и абхазы. Представляешь, какойкоктейль получается. У меня друг в Осетии работал в обкоме партии. Когданачались осетинские события, он на площадь вышел, попросил людей разойтись. Непослушались они его, продолжали идти стенка на стенку. А он понимал: ещенемного, еще чуть-чуть, и начнут убивать друг друга прямо в городе. Он тогдавернулся в кабинет, взял пистолет, вышел на улицу и крикнул: разойдитесь, иначесейчас на ваших глазах пушу себе пулю в лоб. Подействовало, начали расходитьсялюди.