«Здорово, Матвей!»

«Здоровей видали!»

«За дровами?»

«Ага? Ты тоже?»

«Конечно».

«А что будешь делать, когда весь дом разберешь?»

«Не знаю. Не думал еще».

«А когда думать начнешь?»

«Вот когда дом разберу – тогда и начну».

«А поздно не будет? Замерзнешь!»

«Не. Сараем топить буду».

«А жить где?»

«У меня еще погребок есть. И конура. Будка Рекса».

«Так там Рекс…»

«Выгоню! А вообще, может, и на лето придется… Чего гадать-то. Будет и будет».

И так почти каждый день. Понимаешь, Ленка? Будет день – и будет пища. Есть что покушать, есть чем топить – и слава богу. Вот так и живут. А дальше? А что дальше? Новый день. А у нас как? Деньги, счета, недвижимость, обставиться, обложиться со всех сторон, рублевый счет, валютный, что там с курсом, что кушать, где, а там вкусно, а это «Армани», а почему вы обращаетесь ко мне на «ты», а у вас есть деньги, вы знаете, кто я такой вообще… А потом в один миг вот так вот вылетаешь головой в лобовое – и на кой черт тебе все эти деньги, «Армани», суши с крабом? На кой черт дома, квартиры, яхты? Детям? А им надо? А если их нет? С собой не возьмешь… В общем, давай-ка, милая, просыпайся – и поедем, покажу тебе этот сарайчик. И с соседом тем познакомлю. И с Матвеем, конечно. Мировой мужик. Давай вставай потихонечку…

Скрипник убрал руку из ладони Лены и, встав со стула, медленно направился к выходу из палаты.

Всего через час после разговора с Георгием на столе перед Дмитриевским появился маленький желтый стикер с телефонными номерами и именами начальника поезда и проводницы вагона, в котором ехал Смолин. Леонид, знакомый Дениса по институту, дал человека в Октябрьской железной дороге, и тот, проникшись ситуацией, достаточно быстро достал нужную информацию. Поезд этот сейчас двигался в обратном направлении и находился где-то в районе Воронежа. Дмитриевский не стал дергать начальника поезда и сразу набрал проводницу, представившись, как он советовал и Васе, оперуполномоченным Василеостровского РУВД, капитаном Денисом Александровичем Дмитриевским. Проводница, ее звали Людмила, ответила только с третьего, настырного звонка и не выказала особого желания общаться, но, услышав представление Дмитриевского, как тот и предполагал, стала более чуткой к вопросам. Сказала, что помнит ребят. Пьянь подзаборная, все купе испачкали, еле отмыла. Два чудика слезли в Краснодаре, как и положено по билетам. С трудом добудилась и выпихнула на перрон. А третий, волосатый, вылез черт знает где. Ночью вся троица в вагоне-ресторане сидела. Двух краснодарских в следующий раз увидела, только в воскресенье днем: в туалет выползли. А волосатого чудика не было. Он, возможно, из вагона-ресторана, так и не вернулся… Денис потребовал мобильный официанта, но потребовал так нежно, что Людмила не сразу поняла, что это было – просьба или приказ. Мобильный она ему скинула, и Денис тут же позвонил и поспешил представиться, чтобы у официанта даже не возникло мысли бросить трубку или как-нибудь еще увильнуть от своей гражданской ответственности. Но это оказалось лишним: парень готов был проявить стопроцентное участие и помощь, и Дмитриевский вскоре понял почему.

– Конечно, помню! Еще бы! – сказал парень и продолжил чуть позже, отвлекшись на какого-то клиента: – Ни за пюре с сосисками, ни за «Джек Дэниэлс» не заплатил.

– Как так? – удивился Дмитриевский.

– А вот так. Сидели пили втроем. С десяти где-то вечера. Часа в два ночи парочка отвалилась, уползли. Видимо, в купе. А волосатик остался допивать виски. Выглядел нормально, как будто трезвый. Говорил внятно, по делу. В четыре утра в Орске пошел курить. И все. Больше я его так и не увидел. Когда тронулись, а он не явился, я пошел по купе искать его. Ментов поездных позвал. К пяти утра разобрались: Люськин пассажир. Купе не заперто. Парочка краснодарцев храпят. Волосатика – нет.

– Получается, в Орске сошел?

– Получается, так.

– Спасибо, друг. Медаль тебе будет.

– Не надо мне медалей, – грустно ответил официант. – Деньги бы за заказ вернули – и круто. А то на меня повесили. Четыре восемьсот…

Дмитриевский положил трубку и полез в карты искать оптимальный маршрут до Орска. В дверь постучал Вася:

– Можно?

– Конечно. Чего у тебя?

– Ничего, Денис Александрович. У одного телефон вне зоны, а второй – не берет.

– Это уже не так важно. Я знаю, где он сошел с поезда. Без денег и телефона. Так что сейчас, скорее всего, Витя именно там. Там, где сошел с поезда. Вышел, так сказать, покурить.

– Где?

– В Орске. – Денис продолжал ковыряться в компьютере.

В кабинет без стука залетела Орлова. Перегнулась через стол Дениса:

– Где Аблокатов? Куда ты его спровадил? Вчера вечером написал мне какую-то хрень! Сейчас трубку не берет! Знаешь, где он?

– Привет, Оля. Он на спецзадании. Думаю, во второй половине дня освободится. Зачем он тебе?

Вася незаметно сделал пару шагов назад, чтобы улучшить себе обзор.

– Волнуюсь, – ответила Ольга, показав Васе кулак.

– С чего это? – улыбнулся Денис.

Та лишь фыркнула в ответ и умчалась восвояси. Василий же снова приблизился к столу шефа, ожидая указаний. И получил их:

– Значит, так. Сейчас срочно звони девушке, чей телефон я тебе давал вчера, и пусть она немедленно берет нам с тобой билеты на самолет до Краснодара. Рейс вроде в четыре. Там будем в семь. До Орска на машине – три часа. К ночи доедем. Дуй.

Вася вышел из кабинета, а Денис набрал номер Аблокатова и спросил, не обременяя себя приветствием:

– Чего там у тебя?

– Да нормально все. Сидим в шахматы играем. Долго еще мне с ней торчать?

– До вечера. Дальше что-нибудь придумаем. Кто выигрывает?

Аблокатов немного замялся. Денис понял, что не все так однозначно, как хотелось бы Косте, и продолжил, не дожидаясь ответа:

– Я уеду сегодня и в офисе появлюсь, видимо, только в понедельник. Пожалуйста, возьми на себя шведов. Надо с управляющим переговорить. Они оплату за участок наличкой хотят. А шведы к этому не приучены. Не поможет – я в понедельник постараюсь попасть к собственникам. Подключи Орлову.

– Да не вопрос. Ты меня, главное, от должности надсмотрщика освободи. А там уж я справлюсь.

– Ну-ну, – иронично пробурчал Денис и повесил трубку.

Размышляя, как сообщить о предстоящей командировке жене, которая не очень любила, когда Дмитриевский ускользал из дома больше, чем на стандартный рабочий день, он подошел к двери и зачем-то открыл ее. И наткнулся на Забирохина и на хмурый взгляд его светло-серых глаз. Правая рука Марата лежала на дверной ручке; еще секунда – и тот сам бы открыл дверь в кабинет.