– Тогда мы снова будем вместе?

– Нет, – набравшись храбрости,ответил историк.

– О! Почему? – словно попугайповторяла Олеся.

И тут Валентин проявил малодушие, ему некомфортно стало в роли обидчика и гада. До сих пор все разрывы с пассиямипроходили гладко, историк спокойно сводил общение на нет, а дамы не предъявлялиему никаких требований. Удивительную настойчивость проявила лишь одна Олеся.

– Что? Что я сделала, – стоналаона, – мой милый, что тебе я сделала?

Ну прямо Цветаева!

– Ты замечательная, – покривил душойВалентин, – но у меня есть мама, я рассказывал про нее.

– Татьяна Карловна против нашихотношений?

– Да, – соврал он.

На самом деле его матушка и не слыхивала обОлесе, сын не откровенничал с ней, что, учитывая его возраст, неудивительно.

– Что я ей сделала? – продолжала втом же духе Олеся.

– Мать хочет иметь обеспеченнуюневестку, – понес откровенную чушь Валентин.

Разговор уже доставлял незадачливому любовникуподлинное страдание. Он окончательно обозлился на Олесю и дал себе честноеслово никогда не связываться с девушками не своего круга. Интеллигентнаяженщина уже давно бы обиделась и швырнула трубку, а эта ревет белугой.

– Милый, – простонала Олеся, –хорошо! Я докажу! Значит, если я стану богатой, никаких преград к свадьбе небудет?

– Да, – сгоряча ляпнул Валентин иприкусил язык.

– Йес, – заорала Олеся, – непереживай! Беру все на себя!

Валентин положил ногу на ногу и посмотрел наменя.

– Представляете, какой я идиот?

– Просто вам трудно быть жестоким, –ответил я.

– Мне не следовало будить в Олесенесбыточные надежды на брак, – мрачно вздохнул Валентин, – но, славабогу, вроде она поняла ситуацию.

– Больше вам не звонила?

Валентин щелкнул языком.

– Как бы не так! Каждый вечер! Хорошохоть перестала на свидание звать. Я измучился, цедил ей сквозь зубы: «Да. Нет.До свидания», но ей, извините за сленг, было по барабану. То ли она делала вид,что не понимает, то ли на самом деле такая несообразительная. Затем звонкипрекратились. Я, грешным делом, обрадовался, ан нет!

Валентин потер щеки руками.

– Буквально на днях она сообщила мне:«Теперь я богата, имею дом в Подмосковье, деньги! Я сделала это! ТатьянаКарловна будет довольна!»

– Ты сделала это! – в ужасевоскликнул Олежко, которого ошеломила весть о неожиданном обогащении дурехи.

– Да, – заорала Олеся, – да,да! Мы можем пожениться! Я принесу в приданое коттедж и нехилую сумму! Вот!

И тут Валентин не выдержал:

– Отвяжись, – заорал он, – завсе сокровища мира я не пойду с тобой под венец! Конец! Я тебя не люблю! Точка!

– Значит, любовник девицы не в курсеслучившегося? – уточнила Нора, выслушав мой рассказ по телефону.

– Абсолютно, – заверил я, – онни о чем не знает, Олеся просто сообщила ему о полученном богатстве. Валентин –интеллигентный человек, из хорошей семьи, слегка мягкотел, нерешителен, но ведьэто не преступление. Побаивается женской части семьи, не намерен жениться, но имонахом жить не может, поэтому старается заводить ни к чему не обязывающиесвязи. Особых средств не имеет и очень рад, если у любовницы находится место дляинтимных встреч, гнездышко, где можно оттянуться, а потом вернуться подкрылышко к маме и бабушке. Он просил не говорить им об Олесе, кстати, о смертидевушки он не знает.

– Кого-то мне этот Валентиннапоминает, – усмехнулась Нора.

Я сделал вид, что не услышал ехидногозамечания, хотя хотелось ответить:

– Некоторое сходство между нами есть, новы неправы, незнакомая мне Татьяна Карловна и Ангелина Степановна не похожи наНиколетту, а я, в отличие от историка, не аморфен.

Нора прокашлялась и поинтересовалась:

– Ты сказал ему о кончине Олеси?

– Нет.

– Правильно, – одобрилахозяйка, – значит, у нее, кроме дома, имелась съемная квартира.

– Да.

– Где?

– Я не нашел повода спросить.

– Хорошо, – протянула Нора, –интересненько, интересненько. Значит, так! Вечером ты приедешь домой иотчитаешься еще раз, я пока пораскину мозгами. Да, забыла сказать – Олесяскончалась от инсульта!

– Разве он может случиться у молодойособы?

– Угу, – буркнула Нора, –бывает всякое.

– Значит, смерть не криминальная, –обрадовался я.

– Ваня, – оборвала меняхозяйка, – кати к Маше Беркутовой и вытряси из нее адрес съемной квартирыОлеси.

– Думаете, она его знает?

– Конечно.

– Но…

– Ваня! Выполняй без лишних слов, –рявкнула Элеонора и отсоединилась.

Я сунул трубку в держатель на торпеде. Мой«Ниро Вульф» в своем репертуаре! Не желает никого слушать. Элеоноре принадлежитгениальное высказывание: «Одна голова хорошо, а вторая пошла вон со своимисоветами». Такая позиция чревата ошибками, я бы сейчас лучше отправился напоиски Яны, той самой толстухи из поликлиники. Найти подругу Олеси не составиттруда, медучреждение, как упомянул Валентин, находится рядом с его институтом.Навряд ли во всех кабинетах сидят тучные девушки по имени Яна. С Машей у Олесихороших отношений не сложилось, а вот Яна, вероятно, в курсе делишек подруги,но я всего лишь «ноги», а «голова», то бишь Нора, приказала мне ехать кБеркутовым.

Дверь мне распахнула баба Катя, не успел яраскрыть рот, как старуха с негодованием заговорила:

– Ну? Явились! Молодец! Теперь увидитедело во всей красе! Любуйтесь!

Не дав опомниться, пенсионерка проволокла меняпо коридору и распахнула дверь комнаты Беркутовой. Я чуть не умер, запах вспальне был невыносимым.

Баба Катя захлопнула створку и навалилась нанее спиной.

– Во! Красиво? Зачем ей «трешка»? Бросиламать гнить и носа не кажет!

– Маши нет дома?