Решив стать няней, Яна отправилась вагентство. Может, медсестра и любит детей, но только деньги ей тоже по душе,поэтому Яночка не стала давать объявление в газету или опрашивать знакомых.Девушка очень хорошо знала: богатые и знаменитые, те, кто способен платитьотличный оклад, никогда не станут подбирать прислугу на улице, обратятся кпрофессиональным посредникам.

Изучив список, Яна выбрала место под дурацкимназванием «Солнечное танго».[5]

– Ваще-то, я не с бодуна туда пошла, щаэтих контор, как чипсов, ну просто лом. Фраернуться страшно. У Олеськи сестраесть, знаешь? – вдруг спросила собеседница.

Я кивнул.

– Машкой зовут, – неслась дальшеЯна, – противная девка! С ней дружить нельзя, может дерьма насыпать. Вот яей и позвонила, совета спросить.

– Нелогично обращаться за помощью кчеловеку, который, по вашим словам, «может дерьма насыпать», – удивился я.

Яна визгливо хихикнула.

– Не, нормально! Машка близким любитговна налить, а с посторонними вежливая, даже приветливая. А я ей кто? Два разав год видимся. Машка все на хорошую работу устроиться пыталась, и в агентствеэтом на рецепшен администратором сидела. Звякнула я ей, ну, туда-сюда, скажи,стоит ли в няньки идти? А Машка и говорит: «Вали в «Солнечное танго», деньгисуперские заграбастаешь, если кастинг пройдешь». Ваще, Машка хоть и падла, номне тогда помогла, посоветовала, че на себя надеть и как на вопросы отвечатьправильно. Понимаешь?

Я вынул сигареты.

– Сейчас почти во всех фирмах при наймена работу приходится проходить тестирование. Вот только я не знаю, насколькооно точно раскрывает сущность претендента, умный человек мигом увидитрасставленные ловушки.

Яна не испугалась предстоящего экзамена, вошлав кабинет к менеджеру, где ей объяснили ситуацию: среднее медицинскоеобразование для элитной няньки является необходимым, но его одного мало.Женщина, которую охотно возьмут к детям, должна обладать правильной речью,знать обучающие игры, владеть некими психологическими приемами. А ещеобязательны отличные характеристики с места прежней службы и без опыта работынянькой нечего даже думать о сладком местечке в загородном коттедже или встоличном пентхаусе.

– Понимаете, – чирикаламенеджер, – в любой профессии существуют чернорабочие и элитныеспециалисты. Мы работаем лишь с профессионалами.

– Понятненько, – уныло кивнулаЯна, – значитца, я пошла вон.

– Постой, – улыбнуласьменеджер, – ты мне понравилась, анкета хорошая, медицинское образование,есть возможность к нам пристроиться. Вот полистай.

Яна взяла тяжелый альбом и началапереворачивать страницы, на которых были наклеены фото улыбчивых женщин непервой молодости.

– Это кто? – удивилась девушка.

– Наши лучшие специалистки, – поясниламенеджер, – золотой запас, на каждую по десять заявок. Эти няни получаютбольшие деньги, их ценят буквально на вес алмаза. Вот, допустим, Чехова Алла.Конечно, нельзя разглашать сумму ее вознаграждения, но попробуй угадать,сколько она имеет каждый месяц?

– Две тысячи баксов! – выпалила Яна.

– Больше.

– Три!!!

– Забирай выше!

– Неужели пять? – прошепталамедсестра.

Менеджер хмыкнула.

– Опять не угадала. А еще подарки исоциальный пакет: оплаченный отпуск, бюллетень. Хозяева няню на лучшее местосажают, еды не считают, хочешь такой стать?

– Да, да, да! – завопила Яна.

– Ну тогда у тебя один путь, –улыбнулась сотрудница агентства, – сначала заканчиваешь наши курсы. Ониплатные, учиться предстоит два года, затем практика в «Солнечном танго», будешьпомощницей одной из элитных нянь, зарплаты на этот период не будет, поступаешьв полнейшее распоряжение женщины, помогаешь ей во всем. Если няня потомрекомендует тебя, тогда начинается иная жизнь, понимаешь?

– И вы согласились? – спросил я.

Яна помотала головой.

– Неа. Хитро слишком. Сначала им два годаза науку плати, потом двенадцать месяцев бесплатно батрачь – и еще неизвестно,понравишься ли чужой тетке. Не даст рекомендации, и считай, что пролетела, какфанера над Парижем. Так вот! В этом альбоме была фотка матери Валентина, толькотам у ней фамилия другая, какая – не помню.

– Вы, наверное, ошиблись, –улыбнулся я.

– Нет, – уперлась Яна, – япамятливая очень, навсегда любую морду с первого раза запомню. Вот васотсканировала, теперь через пять лет встретимся, и усе! Мимо не пройду,остановлюсь и про здоровье спрошу.

– Вы встречались с ТатьянойКарловной? – удивился я.

– Неа.

– Почему же утверждаете, что в альбоме снянями видели ее снимок?

Яна вытащила сигареты.

– Валентин – дурак. Ну полный! КогдаОлеська на мою квартиру съехала, я к ней в гости пришла – посмотреть, как онаустроилась. Захожу в комнату, гляжу, во блин, натуральный мавзолей! Наподоконнике фотка в рамке, перед ней цветы стоят, меня прям заколбасило,спрашиваю:

– Этта кто ж помер? Не знаю такую!

Олеся нервно оглянулась и, несмотря на то чтов квартире никого, кроме нее и Яны не было, шепотом сказала:

– Это мама Валентина, Татьяна Карловна.

– Че? Покойница?

– Нет, она жива и здорова.

– За фигом тогда клумба? – неуспокаивалась Яна.

Олеся замахала руками.

– Тише, тише! Не дай бог, он услышит!

– Его ж нет, – резонно заметилаЯна, – и че обидного? Не врубаюсь.

– Валентин очень любит маму, –пустилась в объяснения Олеся, – он всегда носит при себе ее фото. Кактолько мы встречаться на твоей квартире стали, он на подоконник снимокпоместил, сказал, что ему без него плохо.

– Икона, блин, – заржала Яна, –ну, Олеська, не завидую тебе. Если парню мамочка так нужна, что он ее фотку ажу койки держит, значит, вертит им баба, как младенцем. Нет у тя шансов. Нетеряй времени зря, ищи нормального мужика.

– Я Валю люблю, – ответилаОлеся, – ради того чтобы вместе быть, постараюсь Татьяне Карловнепонравиться.