хапнувшего «настоящей жизни», как и той же самой «крови» или сбросив того же самого человека с себя… Не «битьем», так… и не «ката́нием» вокруг столба — его уже не проймешь! К слову, «похожести в общем в счастье и непохожести отдельно в горе», похожи и не похожи они… почти что одинаково: по всему же и всем, со всеми же и… везде. С небольшим же лишь уточнением — по месту, времени и «выводку»: выведенные «специально» — еще же имеют шанс на возврат из дома на улицу и обратно в дом, как бы это ни звучало, «созданные» же, рожденные на и «улицей» и «умершие» дома — автоматически умирают и на улице как «прямо», так и нет!.. У животных ж, как правило, «человеческие травмы». «У человека же»? Что же… А «животные» ли? Скорее — «свои же… животные травмы». И животные «человеческими» зовут только их! Кхм-кхм… — сделала паузу она, чтоб перевести дух и вновь, но уже и именно прокашляться, дабы набрать чуть больше нового воздуха после довольно продолжительной части своего проза- и неожиданно еще поэтического монолога без выдоху и продыху. — Эта девочка умела вычислять дискриминант, не умея умножать и делать в столбик без телефона и калькулятора… Казалось бы! Такие мысли… А вывод? Так и не научилась надувать пузыри из жвачки! Наловчившись лишь надувать их с помощью палочки, вставленной одним своим концом в сам колпачок с шариком-головоломкой, а вторым, с отверстиями-кружочками — поменьше и побольше, в мыло, разведенное с водой и в тубусе-стаканчике. А после и вовсе — обычной трубочки из-под сока, «бурля» с помощью нее воздухом в просто стакане или из-под йогурта… наполненном всеми возможными гелями, шампунями, бальзамами, масками… и «мылом», конечно же… и создавая, таким образом, пену на потеху же всем: что людям, что не… что и котам! Чего и кого ж только не было… Ну, а просто «выеденные» яблоки глаз — еще же и лучше «запоминали» причину своим следствием всем, как «связь» и полное же ощущение мазохизма с приставкой садо-: ведь и сколько б ни щипало, а все равно «добавки» хотелось! Как с кисло-, по первости же, сладкими ягодами… Так и с обычными воздушными шарами: лопнут ведь, «дадут» по глазам и губам, а и ничего… страшного. Неважно! Есть и будут же — еще попытки, чтоб попробовать… Это знал и знает Женя. Это знала и знаю я! Как и то, что… это не жвачка, в конце-то концов! Сколько б шансов ни было, а все мимо… «Не умеешь же — и впрямь не берись»! Уж лучше б списывать беспалевно, «что во тьме ночной, что и при свете дня», не умела — зато б жвачку «надувала»: направо и налево, вперед и назад…

— Ты закончила? — Срезал ее уже прямо-таки и не на шутку развеселившийся тон да и почти уже захмелевший пыл блондин, про себя же просто укатываясь со смеху, не давая же ей еще тем самым и самой уже никакого повода продолжить, зайти туда же и не, к нему и тем же самым еще растянуть их общение на подальше и дольше: хоть и чего, конечно же, очень бы хотелось, по крайней мере и ему, да и вот только же она сама потом будет ему же и на него же самого гундеть, что потеряла мысль и растеклась же ею же по древку. Не говоря уж и за Совет, что вмиг приплюснет всю эту их котовасию медным тазом из его же, собственно, обязательства-обязанности молчать перед ней до поры же все до времени и как бы ни триггерила его же самого сейчас, тем более, эта же буквально и пробивающе-пробивная не ее же поэзия меж ее же собственной прозы. Да и о том, что если уж она что и потеряла сейчас, так это голову и точнее же уже дотеряла, ведь еще и изначально и с ним начала ее терять, собственно, как он же сам с и от нее. Но и только же если опять же, она и, судя же еще по ее же собственному биологическому, не биотическому внутреннему возрасту, в шкафчике детского сада ясельной группы со штанишками же на лямках, то он же и как минимум лишь дома, просто забыв принести ее в школу и в пакете из-под сменки. Кошмар! Но ведь и не больший же при этом, не больше и того, как ее развозят здесь, благо что еще и не разводят только лишь ее-свои же собственные мысли и слова о градусе и алкоголе же непосредственно. А еще же и кто-то там говорил, что нельзя потолстеть от одного же лишь вида или запаха сладкого или мучного. Казалось бы! Но можно. Если и не нужно. А уж и тем более: не осторожно. Как минимум же и от конфет с коньяком, а там и как максимум же — от ромовой бабы. Но и пора же ему было уже заканчивать это представление одной актрисы и прежде, чем он сам же вспомнит ей, не хуже, чем и песню про стюардессу, в самолете же и после того, как и весь же уже вроде именной репертуар спет-отпет на нервах и под залп же, ее же былые годы и стишок Деду Морозу на новогоднем же утреннике в том же самом все детском саду из воспоминаний же Александра, где она прочитала, а и точнее даже будет сказать, что и зачитала «Бородино». Полностью! На что же уже и сказать, что «Дед был в ауте» — ничего же не сказать: ведь и не только же он, все — и дети, и взрослые всех же полов, видов и лет. А и тем более — сам он, как только увидел это в его же прямо-таки и гордой, на тот же уже момент времени да и до сих пор же все еще, памяти. Да и вдвойне же уже здесь и сейчас — почти будучи уже и на волне же «Либо все, либо ничего»: как сказать, так и по горяче-горящим следам от сарая до хаты с ней же все пройти. Но и в крайне-последний же момент все же вновь сдержался и отпустил ситуацию, как и себя же самого снаружи и опустился же еще сам и внутри: не то время, не то место, не те и не рядом, а нужно же было всё, вся и все. — Напиши в Небесную канцелярию — так быстрее и вернее, сразу