дрожать, она не могла найти слов. В ее голове все запуталось.

— Я… я думала, что ты уже получил, что хотел! Ты мне сказал, что…

— Ты слишком много думаешь. И недостаточно послушна.

Пощечина оглушила ее. Она чудом осталась на ногах, поднесла руку к лицу.

— Теперь возвращайся в дом. Отдохни, я буду через минуту…

Она не шевельнулась, и папочка повысил голос:

— Исчезни!

Она скользнула вдоль стены и выбежала в коридор.

Папочка сел на корточки перед Рафаэлем и устроил себе забаву, пальцем раскачивая шприц в его плече.

— Я бы сказал, что ты был на волосок от смерти!

Рафаэль начал медленно приходить в себя.

— Ты знаешь, что в этом шприце? Достаточно, чтобы отправить тебя прямо в ад… Моя малютка Сандра использует это, чтобы усыплять лошадей.

— Давай жми! — парировал Рафаэль. — Давай отправь меня в ад! Там будет в сто раз лучше, чем здесь.

— Не искушай меня, Чемпион.

Папочка положил палец на поршень, не сводя взгляда с грабителя.

— Что ты ей сказал, раз она дошла до такого состояния?

— Правду.

— Правды не существует. Это самая большая ложь. Есть столько видов правды! У каждого своя…

— Надо думать, что я нашел ее правду.

— Ты ужасно самоуверен.

— А ты страшный трус. Настоящее дерьмо. Изнасиловать девочку, ударить свою жену… Или она твоя дочь? Я встречал в жизни всякую мразь, но не таких, как ты!

Палец папочки все еще на поршне. Вильям взглядом умолял своего брата остановиться.

Остановись, пока не слишком поздно.

Улыбка папочки на месте. Непреодолимый барьер.

— Ты хочешь сдохнуть, так?

— Меня это не пугает, — заявил грабитель. — Но ты меня не убьешь. Ты сам это только что сказал: я тебе нужен.

— Это правда, — согласился Патрик. — Но мне совершенно не нужен твой братец.

Глава 50

— Зачем мне теперь твой брат? — продолжил папочка. — У меня вместо него есть малютка Джессика. Ты мать родную продашь, лишь бы я ее не трогал. Да вот только поздновато: я ее уже потрогал.

Папочка выдернул шприц из руки Рафаэля, тот едва сдержал крик.

Его сердце рванулось из груди, понеслось вскачь.

Патрик подмигнул ему, прежде чем подойти к Вильяму, который прижался спиной к стене.

— Тэ — шестьдесят один состоит из трех компонентов, — пустился в объяснения папочка профессорским тоном. — Здесь содержится наркотик, который подавляет центральную нервную систему, вещество типа кураре и местное обезболивающее. Обычно все проходит очень хорошо. Смерть наступает быстро и чисто. Но иногда… Иногда последние минуты бывают не такими спокойными, как хотелось бы.

Вильям уже едва дышал, хотя игла была еще далеко от его вен.

— Все зависит от того, с какой скоростью вводится препарат. Сандра — эксперт по этой части, но я… Я в этом не специалист! Видишь, сынок, я держу свое слово: один укольчик, и — хоп! — все кончено. Нет больше Вилли.

Рафаэль положил ногу на бейсбольную биту, пытаясь подвинуть ее так, чтобы можно было взять ее в руку. Но оружие покатилось в противоположную сторону.

— Ты теряешь время, Чемпион, — предупредил папочка, даже не оборачиваясь. — Ты слишком далеко, чтобы до меня добраться.

— Если ты воткнешь в меня эту хрень, ты никогда не узнаешь, где живет наш друг! — вдруг закричал Вильям. — Я знаю своего брата: если ты меня прикончишь, он больше ничего тебе не скажет! Ни слова! Ты можешь творить с малышкой любые мерзости, какие хочешь, — это ничего не изменит.

Папочка принялся крутить шприц между пальцами.

— Ты так уверен в себе, сынок? А вот у меня такое впечатление, что твой брат тебя больше не любит. Мне кажется, ты его разочаровал.

— Черта с два я его разочаровал! — разозлился Вильям.

— По-моему, ему очень не понравилось, что ты выболтал мне его секрет.

— Еще одна причина, чтобы не выдавать тебе, где спрятаны деньги. Он упрямый, можешь мне поверить. А я — я тоже знаю, где они. И возможно, у меня есть еще кое-что для тебя… Когда ты получишь бабки, ты увидишь, что мне можно доверять.

Патрик презрительно улыбнулся молодому человеку, опустошил шприц в ведро и сунул его в карман.

Затем подобрал биту, которая укатилась к стене, и подбросил ее в руке:

— Хочешь поиграть со мной, Чемпион?

Рафаэль сжал челюсти и отвел взгляд.

— Нет, — выдавил он.

— Что-то ты расслабился!

Патрик ухмыльнулся и наконец покинул комнату.

Дверь хлопнула, и Вильям снова начал дышать.

— Черт… Я думал, что он меня прикончит!

— Он не убьет нас, пока не получит свои бабки, — уверил Рафаэль.

Его сердце все еще бешено колотилось, он пытался успокоиться.

— Скоро он будет плакать кровавыми слезами, — прошептал он. — Совсем скоро, брат…

* * *

Когда он вернулся, Сандра в подавленном состоянии курила на кухне сигарету.

Патрик швырнул пачку «Мальборо» в стену, выражая свое недовольство.

— Тебе всего-то нужно было отнести им бутылку воды, — сказал он, уставившись на Сандру. — Откуда у тебя время на разговоры?

— Я… я осматривала его глаз.

— Ах вот как?! — воскликнул папочка.

Сандра съежилась на стуле:

— Если будет инфекция, это может…

— Да мне плевать, что он останется без глаза! В любом случае через несколько дней ему конец!

Он почти кричал.

Он не кричал никогда, ну почти.

Плохое предзнаменование.

Он сдернул ее со стула и прижал к стене:

— Скажи-ка мне лучше, что тебе нравится проводить с ним время. Давай признайся!

— Нет! Нет, клянусь тебе!

— Что он с тобой сделал, пока меня не было, а? Он поимел тебя, так?

— Да нет же! — заскулила Сандра.

— Конечно да! — распалился папочка. — А ты ему разрешила!

Сандра даже не пыталась высвободиться. Она просто ждала, пока он выплеснет на нее свой гнев, как это было уже тысячу раз.

— Клянусь тебе, я уничтожу его своими руками. Если ты еще раз заговоришь с ним, будешь иметь дело со мной. Я запрещаю тебе входить в эту комнату, понятно?

— Да, — пробормотала Сандра. — Я туда больше не пойду.

Наконец папочка улыбнулся. Он выиграл.

Самый сильный, как всегда.

Он обнял ее, прижал к себе.

— Он догадался, — добавила Сандра.

— Какая разница? Скоро он сыграет в ящик. И ты о нем забудешь.

Сандра прижалась лбом к плечу своего дяди. Дяди, который сыграл роль отца, прежде чем сыграть роль любовника и мужа. Ее вселенная, ее опора. Она вдохнула запах его одеколона, немного дурманящий, тяжеловатый. И вспомнила парфюм Рафаэля, гораздо более тонкий.

Она вспомнила его объятия, куда более сильные.

— Ты знаешь, что я люблю тебя, моя сладкая? Ты это знаешь, ведь так?

— Да.

— Не предавай меня. Не