встревожился Вильям.

— Если она откажется нам помочь, придется найти способ заставить ее это сделать. Надо, чтобы он подумал, что у нас с тобой все, конец, мы больше не братья. Что я готов позволить тебе сдохнуть, лишь бы не отдавать свои деньги. Усек?

— Ну почти…

— Дай мне это сделать и подыграй мне, — закончил Рафаэль. — Главное, чтобы ты не сдался слишком быстро. У тебя получится?

— Я постараюсь, Раф. Можешь на меня рассчитывать.

— Это наш последний шанс, брат. Наш единственный шанс.

Глава 48

22:45

Наступившая ночь обещала быть долгой. Даже бесконечной.

Пронизанной страхами, криками и слезами. Полной несбыточных мечтаний и погасших звезд.

Джессика плакала от холода на своей кровати.

Она ждала.

Не помощи, на которую она надеялась. Впрочем, она уже перестала надеяться.

С той минуты, как она потеряла сестру. Оскверненную этим чудовищем.

Сестру, которая не сказала ей ни слова, перед тем как уйти навсегда.

Я знаю, что она меня больше не любила и уже мне не верила.

Это нормально, потому что я ее предала. Не смогла ее защитить.

Ее сестру сбросили в яму у нее на глазах. Она мертва и закопана.

Джессика тоже хотела умереть. Умереть, чтобы избежать мучений, угроз этого психа.

Умереть, чтобы больше никогда не страдать.

Она знала, что это невозможно.

И Джессика дрожала на своей кровати с мокрым от слез лицом.

Долгая, бесконечная ночь. А сколько их еще будет?

Вдруг низкий голос Рафаэля проник ей в самое сердце:

— Ты там как, держишься, малышка?

Джессика вытерла слезы прежде, чем ответить, как будто он мог их увидеть. Счесть ее слабой.

— Нет… Мне плохо… Мне страшно!

— Это нормально. Но продолжай надеяться, прошу тебя. Надо надеяться. Постарайся для меня, хорошо?

— Я не могу! — простонала девочка.

— Что бы он с тобой ни сделал, ты должна надеяться, — рассердился Рафаэль. — Ты должна продолжать бороться. Не сдаваться. Ни за что.

— Мне страшно.

— Мне тоже страшно, — признался Рафаэль. — Но ты сильная. Невероятно сильная. И я знаю, что ты сможешь выбраться отсюда. Я это знаю, поверь мне…

Скрипнувшая дверь в конце коридора оборвала их на полуслове. Сбила дыхание.

— Он идет, — прошептала Джессика с ужасом. — Он идет!

Когда зажегся свет, она закрыла глаза, словно для того, чтобы отдалить неизбежное.

— Добрый вечер, голубка моя… Хочешь есть?

Ее глаза открылись, перед ней появился пакетик конфет: его протянул папочка. И его улыбка, такая же нежная, как плоть, в которую он готовится впиться.

Он положил сласти рядом с ней и уселся на кровать Орели, придвинув ее ближе:

— Ну что же ты, ешь, моя дорогая! Чего ты ждешь?

Джессика снова вытерла слезы, запустила руку в пакет с разноцветными конфетами, поднесла одну к своим потрескавшимся губам.

— Вкусные, правда? Я купил их специально для тебя.

Сахар незаметно таял на ее языке, смешиваясь с солью слез.

— Вы меня убьете?

— Конечно я тебя убью. Но не сейчас, — успокоил он. — Мы еще проведем какое-то время вместе.

Джессика подавилась конфетой и выплюнула ее к ногам палача.

Он поморщился от отвращения, забрал у нее пакет и взял одну конфету.

— У меня никогда не было конфет, когда я был маленьким, — поделился он с полным ртом. — Одни только подзатыльники! — Он ухмыльнулся, схватил кусок лакрицы и сразу же проглотил его. — Знаешь, все, что я рассказал тебе вчера, — это правда.

— Ну и что? Я здесь ни при чем.

— Ты права, — признал папочка, кромсая зубами ядовито-зеленого медвежонка. — Но мир несправедлив…

— Почему вы меня похитили? Почему меня и мою сестру?

Папочка приблизился к ее лицу; она отстранилась.

— Твою сестру?

— Орели была мне как сестра!

— Понятно… Знаешь, мы всегда теряем тех, кого любим. Это неизбежно.

— Почему я?

— Потому что у меня от тебя стояк. Ты знаешь, что это такое?

Джессика почувствовала, как у нее внутри все сжалось.

— Ты знаешь, что это значит? — повторил Патрик.

Она ответила ему кивком, бесцельно сжимая подушку свободной рукой.

— Тебе это нравится? Так действовать на мужчин? Конечно да! Ты играешь в испуганную невинность, но… Ты же надеваешь короткие юбки и колготки не для того, чтобы нравиться подружкам, так ведь? Это все, чтобы нравиться мальчикам. Или я ошибаюсь?

Прямо за стеной Рафаэль и Вильям обменялись тревожными и злыми взглядами.

Если бы у них была хоть малейшая надежда, они молились бы. За то, чтобы это случилось не сегодня, чтобы у них было еще немного времени.

Чтобы у них был хотя бы один шанс совершить чудо.

Папочка проглотил очередную конфету и улегся на спину.

— Ты такая же, как все, — вздохнул он.

— Нет.

Он удивленно поднялся. Голубые глаза смотрели на него с вызовом.

— Нет?

— Я не такая, как все. Я сильная.

Патрик улыбнулся. Затем он снял наручник, словно демонстрируя, что она не представляет для него никакой опасности.

— Ты? Ты сильная?

— Мне так сказал Рафаэль.

— О… Рафаэль… Он тебе нравится, так?

— Да.

Она знала, что вступает на запретную территорию, медленно скользит прямо в расставленную им ловушку.

— Почему?

— Потому что он не такой, как вы.

— И что это значит?

Не надо, Джессика. Не провоцируй его, ради всего святого!

Сердце Рафаэля заколотилось.

Но уже слишком поздно…

Папочка смотрел на Джессику взглядом, который она уже видела. Тем самым взглядом, с которым он уводил Орели.

Девочка прижала к животу подушку. Свой единственный щит.

Жалкая преграда между ней и врагом.

Она ждала, что он бросится на нее. Что он, наверное, убьет ее.

Но по крайней мере, Рафаэль будет ею гордиться.

Патрик не двигался, просто смотрел на нее. С яростью, которую она чувствовала за стеклами его очков. За его улыбкой.

— Ты считаешь, что он умнее меня?

— Да!

— Тогда почему я взял его в плен, можешь мне объяснить?

Джессика не нашла ответа. Она терзала свою подушку.

— И он, полагаю, конечно же, красивее меня?

— Да!

Внезапно он выпрямился со скоростью кобры и схватил ее за горло. Она попыталась добраться до его лица, он отстранился, усилил хватку. Наклонившись над ней, он понемногу душил ее.

— А что, если я его изуродую? Что ты об этом думаешь?

Она попыталась ответить, задохнувшись в крике.

— Я могу это сделать, ты же знаешь… Просто потому, что я сильнее его! Потому что он в моей власти, так же как и ты.

Джессика все еще старалась вырваться, яростно оцарапала ему щеку, даже сбила очки, которые упали на пол.

Он продолжал сжимать ее нежное горло.

— Кто здесь главный? Отвечай, Джессика.

Папочка наконец ослабил хватку, она