– Вскоре мы будем дома, Астрид. Ну же, улыбнись. Будешь вести себя хорошо – верну тебе твои способности, – пообещал Стефан за пару часов до нашего прибытия на его дрейфующую станцию.

Эти его слова что-то всколыхнули в моей душе, пробудили интерес и выдернули из противного киселя апатии.

– Они все еще при мне? – переспросила я вяло.

– Глупо лишать мое любимое оружие того, что делает его таким ценным и особенным. Моя разработка разрушила нейронные связи, но твой организм очень быстро восстанавливается, вопрос времени, когда дар вернется. Слабее, чем был, но постепенно силы вернутся полностью… Если ты не вынудишь меня использовать устройство снова, – хмыкнул Стефан. Его взгляд блеснул удовлетворением, выдавая, что его в самом деле задевало мое молчание.

– Я могу попросить о небольшой мелочи? – помедлив, спросила я.

– Можешь попробовать, – улыбнулся мужчина одними уголками губ, явно заинтригованный.

– Я хочу ту же каюту, что была у меня в последнее мое пребывание на твоем корабле. В знак того, что я готова начать все сначала, – попросила я.

В конце концов, что мне еще остается?

Стефан удивился моей просьбе, но, пребывая в благодушном настроении оттого, что я все же пошла на контакт, легко согласился. Я не питала иллюзий – наверняка каюта будет наполнена теперь помимо камер всевозможными техническими примочками, ограничивающими мою волю, призванными остановить меня при малейшем намеке на своеволие или опасность. Впрочем, вполне вероятно, он и так не собирался переводить Астрид в какое-либо другое место, что тоже логично. В пользу этой версии также выступило то, что Стефан не потребовал никакой платы за удовлетворение моего желания. И потом, мы уже практически прибыли на его корабль-станцию, где он сразу лично и провел меня в ту самую каюту.

Точнее, в уже знакомую гостиную, где нам накрыли завтрак. Или обед. А может, ужин. В последние дни я совсем перестала следить за временем.

Я ожидала, что стоит мне оказаться здесь, как мне жестко ограничат свободу, практически сразу отправят на эксперименты, переделку внешности и прочие апгрейды. Но нет. Стефан по-прежнему разыгрывал карту любящего «отца».

– Что насчет моей мелкой замены? Все еще здесь или уже пристроил куда-то к делу? – бросила я небрежно, исподтишка осматривая комнату, где ничто не указывало, что здесь периодически бывает ребенок.

На лице Стефана на миг отразилось выражение брезгливого разочарования. Его недовольный взгляд невольно скользнул по двери в каюту Трикси.

– Тебе не стоит о ней беспокоиться. Как я тебе говорил уже не раз – ты мое главное творение. Все иные клоны – это так, пустышки, жалкая подделка, – скривился он, все же соизволив ответить.

– А чьи именно мы клоны? – заинтересовалась я, приступив к еде.

Почему-то раньше этот вопрос меня не затрагивал. Занятая тем, как бы выжить, а после – отстоять свою свободу, я меньше всего беспокоилась о том, на основании чьих клеток были созданы первые Астрид… И собственно, почему именно это имя у всех? Просто первое попавшееся имя, возможно любимое, или же…

– Моя девочка проявляет любопытство? – ухмыльнулся Стефан. Тем неожиданнее был его ответ: – Моей дочери Астрид. В тебе действительно моя кровь. Или ты думала, я все экспериментальные образцы называю своими детьми?

«Нет, ты просто пытаешь, наслаждаясь их мучениями», – хотелось ответить мне, но я лишь вопросительно приподняла бровь, никак больше не выдав овладевших мной эмоций. У этой твари еще и есть дети, дочь?! Или точнее сказать «была»?

– И где она сейчас? – спросила я без особого интереса.

Раз уж Стефан поделился столь шокирующим фактом своей биографии, вряд ли остановится на этом. И снова интуиция меня не подвела.

– Умерла, – ответил он безо всяких сожалений, словно речь шла всего лишь об увядшем без должного ухода комнатном цветке.

– Она была для тебя важна, судя по тому, что ты создал целую линейку клонов из ее генного материала и всех нас назвал ее именем. Но что-то не заметно, что тебя цепляет ее смерть, – заметила я все тем же безразличным тоном, потеряв всякий интерес к еде. Тем не менее продолжала скрупулезно намазывать что-то из ближайшей тарелки на хлебец, отыгрывая свою роль.

Стефан негромко рассмеялся и покачал головой. Он не спеша отхлебнул свой напиток, продолжая улыбаться, будто услышал хорошую шутку.

– Привязанности – то, что делает нас слабыми. Сюда же относится целый ряд эмоций, в частности скорбь или любовь.

– И все же ты ее любил? – уточнила я с излишней для выбранной роли поспешностью. И это не укрылось от ученого.

– Астрид, ты ли это? С каких это пор тебя интересуют такие детали?

– Я хочу узнать больше о своем отце и той, кто когда-то занимал мое место, – пожала я плечами и отправила в рот бутерброд, даже не почувствовав его вкуса. Правда, Стефана не так уж удивило мое любопытство. А может, он уже давно хотел поделиться с кем-то своей историей. К сожалению, это был не тот случай, когда злодей выбалтывает свои тайны главному герою, давая тому время собраться для решающего удара.

– О, не волнуйся, первая Астрид была бесполезной. Она уже родилась с повреждениями внутренних органов в результате поражения моей жены радиацией на последних неделях беременности. Ошибка природы, которая не должна была жить, отправившись вслед за своей матерью. Впрочем, и я тогда был безвольным тюфяком, поглощенным идеей спасти собственную выбраковку любой ценой. Годами проводил различные эксперименты, искусственно поддерживал в ней жизнь, пытался вырастить идеальное тело, которое позволит ей жить долго, не испытывая больше болей, и будет способно самоисцеляться, а также защититься от опасностей нашего мира… Тогда мне это казалось важным, правильным. К счастью, она умерла до того, как я совершил ошибку и позволил своим экспериментам стать всего лишь вместилищем для той, кто не заслуживал всего этого. Она была слаба не только телом, но и духом. И все же ее короткая жизнь, как и смерть, стала первым шагом к тому, чего я достиг. Зачем переносить сознание дочери в тело, если можно создать новую, идеальную дочь, которая достойна этого? И после череды провальных опытов я создал тебя, новую, совершенную Астрид.

На губах Стефана расцвела безумная улыбка, в то время как меня внутренне уже просто колотило от его откровений. Казалось, я была готова ко всему, обладая воспоминаниями своей сестры, зная, что эксперименты над другими детьми продолжались, как и множество иных проектов, где гибли люди. Но правда оказалась слишком мерзкой. Даже для такой падали, как Стефан.

И все же, как бы мне противно и жутко сейчас ни было, это многое объясняло. Стефан не родился таким. Возможно, когда-то он был подающим надежды молодым ученым, для которого его беременная жена была целым миром. Но в результате несчастного случая она погибла, а мужчина бросил все силы на спасение обреченного ребенка. Думаю, он искренне хотел спасти дочь любой ценой, но, погрязнув в жестоких и противоестественных экспериментах, растерял всю человечность, что у него была. Его охватило безумие, превращая в жестокое и циничное существо, для которого больше не существовало никаких границ морали. И смерть дочери лишь освободила его.