Сергей рванулся туда.

Из оконного проёма меж разбитых стёкол свисала головой вниз женщина. Длинные волосы были в крови.

– Самойлов, ты чего?

– Она в меня первая выстрелила, я очередь дал.

– Понятно. Пошли в дом.

Они подошли к крыльцу.

– Встань в сторонке.

Самойлов удивился, но сделал шаг в сторону. Сергей рванул ручку двери на себя, а сам отскочил влево.

Очень предусмотрительно! Из глубины дома раздался пистолетный выстрел. Пуля ударила в край двери и оторвала щепку.

Сергей просунул в дверной проём ствол автомата и дал очередь.

– Теперь понял, почему в сторону отходить надо? – повернулся он к Самойлову. Тот кивнул.

В глубине дома грохнул ещё один выстрел.

– В окно стреляют, что ли? – спросил Самойлов.

Несколько минут из дома не раздавалось ни одного выстрела, не слышалось какого-либо движения.

– Самойлов, я в дом, ты прикроешь!

– Слушаюсь.

Сергей прыгнул в дверной проём и покатился по полу, выставив перед собой автомат. В ближней комнате – никого. Он встал, подошёл к распахнутой двери в другую комнату и осторожно, одним глазом, выглянул из-за дверного косяка.

На постели, раскинув руки, лежал мужчина. На бедре правой ноги – свежий, пропитанной кровью бинт. На кровати, у правой руки, валялся пистолет, затвор которого застыл в заднем положении.

– Сука, последним патроном застрелился.

Сергей обошёл дом. Больше в живых никого не было. Поперёк подоконника лежала убитая Самойловым женщина, рядом, под окном, лежал пистолет. Стало быть, не врал Самойлов. Да и Сергей слышал вначале одиночный выстрел, и только потом – автоматную очередь. Всё сходится, так он и в рапорте напишет.

Сергей забрал оружие и рассовал по карманам. Пусть об убитых родня или односельчане позаботятся. Не хватало ещё им их хоронить.

За Сергеем наблюдал Самойлов.

– Бандиты?

– Боевики из Армии Крайовой. Устраивают диверсии, в спины нашим бойцам стреляют.

– Тогда сжечь весь дом к чёртовой матери!

– Дом стрелять не будет, он-то как раз ни в чём не виноват. А хозяев мы уже уничтожили.

– Я бы сжёг, чтобы другим неповадно было.

Они вернулись в деревню, где оставался со взводом лейтенант.

– Товарищ майор, мы стрельбу слышали недалеко.

– Это мы недобитков уничтожали. Возвращаемся в своё расположение. Людей кормить надо, пусть отдохнут, ночь не спали. А вечером – снова в рейд.

– Не нравится мне такая служба. Одно дело – когда в траншее сидишь, враг перед тобой в форме и я знаю, что он враг, и я стреляю в него, а он – в меня. Мы солдаты. А эти – не поймёшь! То ли мирные жители, то ли бандиты… Одеты в цивильное, а там – поди разбери.

– У каждого своя служба, лейтенант. Я попрошу как-то рядового Самойлова отметить. Если бы не его зоркие глаза, упустили бы мы бандита. К тому же он собственноручно врага уничтожил.

– Я напишу рапорт командиру роты.

– Могу подписаться. Ему бы ефрейтора дать или младшего сержанта и поставить отделением командовать. Способности у парня. А не хочешь, так я его к себе, в СМЕРШ заберу. Нам люди нужны.

– Нам тоже – не отдам.

– Тогда найди ему снайперскую винтовку вместо автомата – больше пользы для взвода будет.

Они вернулись в расположение полка уже после полудня. Взвод ушёл обедать и отдыхать, а Сергей написал рапорт о проведённой операции. Сегодня ночью опять можно будет провести подобную охоту «на живца». А потом уже не получится. Аковцы известят своих людей в уезде через курьеров о «подставе». Затихарятся они на какое-то время, забьются в норы, как мыши. Понятно, что вылезут потом – им же отчитываться перед эмигрантским правительством надо будет. Только к тому времени хребет Германии окончательно сломлен будет. А после победы на аковцев всеми силами навалиться можно.

К вечеру Сергей со взводом автоматчиков направился в другую сторону, подальше. Они остановились на ночлег в большом, по местным меркам, селе – с костёлом.

Сельский староста отвёл их на постой в два соседних дома. Сергею это было только на руку. Он расположил пулемётчиков в добротном сарае, метрах в семидесяти от дома. Сарай был сложен из камня – огромный, как казарма, с высоким, в два человеческих роста, чердаком. Пулемётчики расположились у слухового окна.

– Парни, только не курить. Тут сена полно, не дай бог полыхнёт.

– Некурящие, – коротко ответил усатый сержант.

– И не спать!

– Обижаете, товарищ майор!

– Да это я так, к слову. Напомнить…

Пулемётчики и в самом деле не подвели прошлой ночью. Сергей доверял усатому сержанту.

Распределились по домам так же, как и прошлой ночью. Только Самойлов расположился недалеко от двери. В этой же комнате у печки обосновался Сергей. Остальные солдаты нашли себе места в других комнатах: дом-то большой, восемь комнат – прямо имение помещичье. То, что солдаты расположились не в одной комнате, как вчера, – это хорошо. Если поляки гранату в окно кинут – не все разом полягут.

Стемнело. Тишина полная, только нагретая хозяевами печь потрескивает, остывая. В доме тепло, в сон клонит.

Сергей посмотрел на часы – три часа ночи. Если в течение двух часов не заявятся, то дальше ждать смысла уже не будет. Обычно нападения происходят с двух до трёх утра, когда часовых в сон клонит, когда внимание притупляется.

Шевельнулся Самойлов в углу, прошептал:

– Товарищ майор, чужие у дома…

– Почему так решил?

– Филин ухнул два раза. Какой филин в селе? Он только в лесу живёт, людям не показывается.

Вот что значит охотник, все повадки обитателей леса знает. Нападающие сигнал условный подали, только не учли, что во взводе охотник есть. Да не любитель, выезжающий в лес изредка, а профессионал, с добычи живущий.

Во дворе, немного в отдалении, хлопнул одиночный выстрел. Потом второй, а следом – длинная, на половину диска, пулемётная очередь из «дегтярёва». Что за ерунда?

– К окнам! – скомандовал Сергей.

У окон встали сбоку. Тут же раздался звон стекла и в комнату влетела немецкая граната с длинной деревянной ручкой, прозванная на фронте «колотушкой».

Сергей бросился к ней и, подхватив, швырнул обратно. Почти сразу грянул взрыв, раздались крики. Самойлов дал очередь куда-то в темноту. Всё стихло.

– Самойлов, жив?

– Вроде.

– Не зацепило осколками?

– Нет.

– Ты погляди у окна, я к пулемётчикам.