— То, что нёс по телефону, прекрасно сойдёт для официального рапорта. Меня интересуют подробности и то, что в протокол включать не следует. А также твои соображения по делу. Ты хочешь стать опером или желание отбили вместе с мозгами?

— Нет у меня никаких соображений! Сафонова была в сговоре с Ломовым, а атака террористов просто отвлекающий манёвр, чтобы ускользнуть от меня и встретиться со своим агентом.

— Агентом кого? — язвительно поинтересовался Хлуцевич, — Масонов? Мирового правительства? Беглых олигархов? Может ЦРУ или МИ-6? Мне тиопенталом тебя уколоть, чтобы язык развязался?

Услышав знакомое название препарата, Денис напрягся. Попытался принять сидячее положение, поправляя под спиной подушку.

— Сафонова тоже об этом говорила, — признался он.

— О чём? Меня там не было!

— Упоминала тиопентал.

— В каком контексте?

— Не понимала, зачем её оставили в живых. Вроде как, смысла в этом не видела. Говорила, что проще накачать тиопенталом и выбросить на обочину.

— Да, что ж мне всё клещами из тебя тянуть приходится?! — взревел Хлуцевич, и Денис почувствовал дурноту в области желудка.

— Роман Аркадьевич, — взмолился он, — Мне плохо! У меня сотрясение мозга!

— Нет у тебя сотрясения! — продолжил допрос подполковник, — Тебе сделали МРТ, и я видел заключение врача. Жаловаться мамочке будешь, когда тебя с позором выпрут из органов! Быстро взял себя в руки и прекратил канючить! Что ещё говорила Сафонова?

За следующий час Черов приготовился не только попрощаться с рассудком, но и с жизнью, после того, как Хлуцевич разъяснил, что тиопентал, это производное для препаратов, именуемых в народе сывороткой правды.

Подполковник заставил несколько раз повторить беседу Ломова с Сафоновой. Требовал воспроизвести диалог чуть ли не по ролям как театральную пьесу. Настаивал, чтобы Черов копировал не только тембр голоса, но и интонацию. На взгляд Дениса получилась вполне сносная радиопостановка. Удивлял только тот факт, что Хлуцевич отнёсся к этому бреду абсолютно серьёзно.

Как? Как мог адекватный человек, прослуживший двадцать лет, дослужившийся до должности начальника криминальной милиции, поверить в какие-то эксперименты с сознанием, попаданцев и игры секретных структур страны, с привлечением иностранных наёмников? И где? На территории агрохолдинга? Здесь даже научные каналы не смотрят, потому что скучно. Где местные агрономы опыты с памятью проводятся? В теплицах для выращивания помидоров?

Наконец, Хлуцевич сжалился и прекратив допрос, примирительно сказал:

— Главное жив, сынок! Остальное притрётся и забудется.

Затем достал свой планшет, открыл нужную папку и протянул гаджет Черову.

— Я набросал рапорт от твоего имени. Прочти и распишись.

— Верю, — буркнул Денис, вынимая из чехла стилус.

— Прочти и запомни! — вновь повысил голос подполковник, — Чтобы потом расхождений не было. Тебя ещё федералы и служба внутренней безопасности опрашивать будет. Не дай бог, ляпнешь что-нибудь, чего им знать не следует.

— А что им знать не следует?

— По-хорошему, ничего. Но тут я бессилен. Что-то им скормить придётся. Поэтому читай и запоминай.

После ухода подполковника легче не стало. Перспектива вылететь из милиции по статье, замаячила в полный рост. Самое обидно в том, что и мама, и Настя давно уговаривали написать заявление по собственному желанию и устроится на менее опасную работу. Настя советовала попробовать себя в адвокатуре, а мама, как и Данилыч, заманивали большими перспективами в работе юрисконсульта, где-нибудь на птицефабрике.

Но не так Денис представлял своё будущее. Он со второго класса мечтал походить на отца, раскрывавшего в Отрадном самые запутанные преступления.

Батя постоянно твердил, что не следует верить киношным постановкам, где герои вечно гоняются за преступниками, прыгая как кенгуру и размахивая пистолетом словно кавалерист шашкой. Прежде всего, нужно думать, подмечать мелочи и сопоставлять факты. Без умения анализировать, элементарную бытовую кражу раскрыть не получится.

Слушая советы отца, Денис, по-своему воображал профессию сыщика. Сейчас он понимал, что слишком всё романтизировал, но тогда, даже книги подбирал исходя из этих параметров. Конан Дойл, Агата Кристи, Сименон, Честертон... В какой-то момент переключился на российских авторов и понял, что герои Воронина, Кивинова и Корецкого ему ближе и понятнее. Они не сильно напрягали голову, зато метко стреляли и отличались сильно развитой интуицией. Хотя, чего греха таить, больше всего понравились истории про лейтенанта Никиту Ивашова, попавшего в сказочный город Лукошкино, во времена царя Гороха. Были моменты, когда реально представлял себя в каком-нибудь фэнтезийном мире, где его талант сыщика непременно раскрывался во всей красе.

К счастью, бдительная мама не позволила долго витать в облаках и мечтать о несбыточном. Быстро вернула к реальности и продвигала собственные идеи, воспитывая культурного и образованного гражданина. Она не скрывала, что мечтает вырвать его из провинциальной среды и отправить покорять один из городских конгломератов.

Пристально следила за окружением сына, стараясь избавить от тлетворного влияния улицы и подростковых компаний. Выбирала кружки и секции, где подросток мог получить дополнительное образование, сообразно её представлении о формировании личности.

Вместо футбола и бокса, его водили сначала на танцы, а когда в девятом классе начали проходить «Евгения Онегина», Лидия Максимовна, за ручку отвела в театральный кружок, где ему досталась эпизодическая роль гусара на балу, а позже секунданта Онегина.

Трудно сказать, как желание походить на отца и стремление не перечить матери, уживались в душе у Дениса. Наверное, так же как идеи дизайнерского минимализма, выраженные в архитектурном перфекционизме, сочетались с любовью к панк-музыке в голове Гизмо.

Глава 16

Вернулся Гизмо. Уже без медицинского штатива, но с неотъемлемым выражением страдания на лице. Прямо олицетворение телесных и душевных мук в палате скорби. Заново перевязанное предплечье и шейный фиксатор делали его похожим на обиженного Весельчака У из последнего ремейка «Гостьи из будущего». Такая же смесь притворства и показушности.

— Этот, что ли, твой командир? —