Я вышла в столовую.

– О, мамуля, я вижу, ты отдохнула. Совсем другой вид.Поспала?

– Чуть-чуть, но этого было довольно. Простите меня, ябыла немного не в себе. Извини, Марат, – кротко проговорила я.

– Да что ты, Кирочка, у тебя и в самом деле былутомленный вид. А сейчас ты опять красавица! Правда, Дашенька?

– А вы мне поесть чего-нибудь оставили или все слопалина радостях?

– Садись, мама, я тебя сейчас буду кормить! Папа,может, и ты за компанию тоже что-нибудь съешь?

– Ничего не имею против.

– Данила, а ты?

– И я. Ваш уход, Кира Кирилловна, как-то у всех отбилаппетит, так что давайте по новой!

– Интересно, а что же вы тут без меня делали?

– Ну так, немножко чего-то поклевали, а потом сталисмотреть фотографии, – затараторила Дашка. – Папа хотел посмотретьмои детские снимки.

Очень трогательно, подумала я, но смолчала. И нежноулыбнулась Марату. Он расплылся в улыбке. Да, больших усилий тут непотребуется.

После обеда Дашка с Даней ушли на кухню, и мы осталисьвдвоем.

– Пойдем на балкон, – предложил Марат.

– Пойдем, – покорно согласилась я.

– Закурить не хочешь?

– Нет.

– Это хорошо, что ты не куришь, хотя тебе идет.Кирочка, я должен признаться, что сегодня просто счастлив.

– Вот и славно.

– Кира, что с тобой?

– А что?

– Почему ты на меня не нападаешь, со всем соглашаешься,это как-то даже подозрительно.

– А который час?

– Четверть восьмого.

– Извини, Марат, мне нужно позвонить.

Но тут на балкон вышел Даня.

– Кира Кирилловна, не волнуйтесь, самолет приземлился вМоскве точно по расписанию, все в порядке.

– Ох, спасибо, Данечка, ты такой внимательный!

Дашка принесла на балкон поднос с чашками.

– Сейчас попьем кофейку! Мамуля, а тебе чаю, да?

– Да!

– А мороженого?

– Боже упаси. Да, кстати, надо привести приговор висполнение!

– Какой приговор? – удивилась Дашка.

– Дашенька, меня приговорили к съедению идиотскойнадписи на торте!

– А ее уже Данька слопал!

– Повезло тебе, Марат, с зятем!

Марат довольно ухмылялся.

Семейная идиллия уже начинала меня раздражать. Надо быкак-то отвлечь от нее Марата. И он будто прочитал мои мысли.

– Дорогие мои, а не пойти ли нам погулять?

– Ой, нет, сегодня из Москвы «КВН» показывают, давайтевместе посмотрим!

Ей, как всегда, хотелось всего и сразу.

– Дарья, опять «пипи и яблоко»?

Дашка залилась краской и фыркнула.

– Знаешь, Марат, когда твоей дочке было три года, онавдруг влетела ко мне в комнату с криком: «Хочу пипи и яблоко!» Так это и вошлов наш семейный фольклор.

Марат умиленно улыбался.

– А я, пожалуй, не прочь пройтись, – сказалая. – Даня, ты, конечно, останешься с Дашкой?

– Да, мне тоже охота посмотреть «КВН».

– Марат, а может, ты предпочитаешь посмотреть сребятами «КВН»? Так ради Бога, я отлично пройдусь одна.

– Нет, мне хочется размяться.

– Но потом возвращайтесь пить чай! – напутствоваланас Дашка.

– Кира, а ты не хочешь искупаться? Сейчас, вечером,такая приятная вода.

– Но где? На набережной сейчас прорва народу!

– Нет, поедем за город, найдем пляж потише иискупаемся! Или просто погуляем вдоль моря, но купальник ты все-таки возьми.

– Мама, захвати еще теплую кофту, а то после купанияможет быть холодно!

– Какая чудесная у нас с тобой девочка, – сказалМарат, когда мы уже сели в машину. – Сейчас половина восьмого, давай рванемв Нетанию, там чудные пляжи, искупаемся, а потом посидим где-нибудь в кафе.

– С удовольствием!

– Какая ты сегодня покладистая!

Я усмехнулась и украдкой расстегнула пуговичку на юбке,чтобы видна была коленка.

– Марат, а ты ведь пил, ничего?

– Ерунда, что я там выпил! К тому же меня практическиникогда не останавливают. Я ас!

Доехав до Нетании, мы выбрали почти совсем пустой пляж.Начинало смеркаться, было тепло, море чуть волновалось. Почему-то и здесь, какв Тель-Авиве, на пляже не было кабинок для переодевания.

– Марат, выйди, я переоденусь в машине.

Он покорно вылез. Я надела купальник и юбку. Когда я вылезлаиз машины, Марат смотрел на меня горящими жадными глазами.

– А ты будешь купаться? – спросила я.

– Конечно!

Мы долго плавали, наслаждаясь удивительно теплой водой, идурачились, как молодые.

– Хватит, милая, пора вылезать, у тебя волосы совсемпромокли, ты можешь простудиться, ночи еще прохладные, идем!

Мы вышли из воды. Марат набросил мне на плечи полотенце.

– Ну вот, конечно, ты уже вся дрожишь!

Какой дурак!

Он стал заботливо вытирать меня и вдруг прижал к себе намгновение и тут же оттолкнул.

– Нет, не могу, я сойду с ума! Я так хочу тебя, что…

– Марат…

– Не надо, не смотри на меня так, мне начинаетказаться…

– Марат…

– Идем скорей!

– Куда?

– В машину!

Ах, не все ли равно, в машину так в машину, лишь бы быть сним, обнимать, целовать его. Но не тут-то было. На стоянке кишмя кишел народ.

– Поедем ко мне, – хрипло прошептал Марат. Междутем уже почти стемнело. Он гнал машину по шоссе и вдруг резко свернул всторону, на какую-то узкую дорогу, проехал немного и затормозил.

– Все! – выдохнул он. – Больше не могу, чертс ними, с израильтянами, иди ко мне скорей, моя любимая!

Все, что двадцать лет мы оба так или иначе загоняли вглубь,от чего пытались избавиться, вырвалось наружу. Боже мой, как же я жила двадцатьлет безэтих поцелуев,этих прикосновений… Мои предположения о его возможнойнесостоятельности не оправдались, и я с упоением отдалась ему в машине накаком-то израильском проселке. Ну и коленца откалывает судьба!

Меж тем уже совсем стемнело. И к лучшему. Воображаю, в какоммы были виде – в песке, в поту, да и одежонка наша, надо думать, пострадала вовремя любовных игр, не до нее нам было.