— Я понимаю, — соглашаюсь. — Пожалуйста, я хочу знать, где вы, я хочу видеться с Сашкой. Вы нужны мне.

Разина тяжело вздыхает:

— Дай нам время. И мне, и ему.

— Инга, я буду звонить. Обещай отвечать, пожалуйста.

— Хорошо, — соглашается устало и уходит, оставляя меня наедине со спящей дочерью.

Которой тоже предстоит объяснить все.

Глава 41

Инга

— Саш, рано или поздно тебе придется это сделать.

— Я не хочу, — закатывает глаза лезет в рюкзак за наушниками.

Сейчас он ожидаемо снова засунет их в уши и будет делать вид, что не слышит меня.

Кладу свою руку поверх его и прошу мягко:

— Поговори со мной.

Сашка замирает, начинает кусать нижнюю губу, а после роняет на пол рюкзак и поднимает на меня уставший взгляд. Его глаза воспалены — мой сын неважно спит, стал плохо есть, скатился по учебе и без всякого интереса ходит на тренировки.

И так на протяжении двух недель. Ему нужно было это время, но пора возвращаться в реальный мир, где есть обязанности и обязательства.

Сын садится в кресло, а я на его кровать.

Саша выбрал себе самую дальнюю спальню, полагаю, неспроста. Неосознанно он хочет отодвинуться и закрыться.

Беру его руку в свою и начинаю перебирать его пальцы.

— Ты так делала, когда я был маленький, — грустно улыбается и говорит, не поднимая взгляда от наших рук.

— Ты всегда будешь для меня маленьким, — произношу тихо, проглатывая ком в горле.

— Эй! — наигранно возмущается он, но сдается и расслабляется.

— Хочешь меня спросить о чем-то? — задаю вопрос.

Сашка снова закусывает губу, смотрит куда угодно, только не на меня.

— Расскажи, как так получилось.

И я рассказываю. Про то, как познакомились, как Никита, не имея денег, ухаживал за мной. Про наши бесхитростные отношения. Признаюсь, что полюбила его, едва он присел рядом со мной в пыльной библиотеке.

Рассказываю, как он прогнал меня, поверив в чушь, а потом отец поставил ультиматум: ребенок или деньги. Объясняю, как сейчас непросто Никите, и говорю, что он хочет наладить отношения с сыном.

— Мам, а ты никогда не жалела, что оставила меня? — спрашивает Сашка тихо.

— Да ты что?! — придвигаюсь на край кровати и притягиваю к себе сына, прижимаю так сильно, как только могу. — Ты самое дорогое, что есть в моей жизни. Никакие деньги не сравнятся с тобой.

— А ты очень хочешь, чтобы я общался с Никитой?

Он не называет его ни отец, ни папа. Только Никита или «мудак, который тебя бросил». Я делаю вид, что не обращаю на это внимания.

— Саш, я просто хочу, чтобы ты попробовал наладить с ним отношения. Может быть, просто поговорить? Провести вместе время? Помнишь, когда мы жили рядом, то постоянно бегали друг к другу и нормально общались. Смотрели фильмы, играли во что-нибудь. Ведь было же хорошо?

— Пока я не узнал, кто он, — парирует сын.

— Ты не хочешь видеть Никиту? — спрашиваю аккуратно.

— Сложно сказать, — Сашка ведет плечом и замолкает.

Видно, что шестеренки в его голове крутятся с невероятной скоростью. Он молчит и молчит, и я уже думаю, что не дождусь признания, но Алекса как прорывает:

— Понимаешь, я всегда хотел узнать об отце. У всех отцы были, а у меня нет. Потом, когда стал старше, все понял: мой отец просто мудак, который кинул тебя беременной, и я возненавидел его автоматически. И вот мы приезжаем сюда, и появляется Никита. Такой весь из себя прикольный. Нормальный. Он учит меня сложным аккордам, я рассказываю ему о хоккее. Он интересуется мной, тем, что мне важно. И маленький монстр тоже классная. Вот я и начал думать — было бы прикольно, если бы вы сошлись и мы стали жить вместе. Ты бы перестала горбатиться на нескольких работах, я бы смог поговорить с ним о том, о чем не могу поговорить с тобой. А потом я захожу на кухню и вижу вас. Расстроенную тебя и взвинченного его. Вспоминаю, как ты говорила, что знала его в прошлом, — и все сходится.

Сашка запускает пальцы себе в волосы и с силой сжимает их. Его глаза снова красные, болезненные, и мое сердце разрывается на куски.

— Знаешь, о чем я тогда подумал? Хоть бы не… хоть бы это был не он! Понимаешь, я хотел отца, да. Но я не хотел бы, чтобы Никита оказался им, потому что тогда мне придется возненавидеть человека, который стал дорог мне.

По его щеке катится слеза, и я снова обнимаю Сашу. Он прячет лицо у меня на шее и плачет. И я плачу вместе с ним, только мысленно. Потому что показывать, насколько мне сложно, нельзя.

— Скажи, уложить в голове все это, мам? — спрашивает сквозь слезы.

— Придет время, и ты разберешься в себе, — произношу уверенно. — Об одном прошу: не гони его. Он хочет все исправить, просто дай ему шанс.

— А ты, мам? — поднимает заплаканное лицо. — Чего хочешь ты? Ты… ты любишь его?

— Все сложно, Саш, — вздыхаю. — Когда-то я любила Никиту, а сейчас мне тоже нелегко перечеркнуть прошлое.

Сын кивает, принимая ответ.

— Может, тогда, я не знаю… погуляем где-нибудь?

Погода в последние дни и вправду радует, чувствуется конец весны. Стало очень много теплых дней.

Только вот Никита ничего не знает о моем отце и о наследстве. Я не хочу, чтобы он знал об этом. Пока. Мне нужно разобраться с формальностями и понять, что делать дальше.

— Рядом с городом неплохой клуб отдыха. Там пруд, можно покататься на лодках, есть веревочный парк. Помню, и беседки были, можно пожарить шашлык. Давай я все разузнаю и предложу Никите?

Вместо ответа Саша кивает, а я целую его в макушку и ухожу.

Сегодня суббота, поэтому все дома. Матильда Адамовна восседает на крылечке и покуривает сигарету, задумчиво выдыхая дым в воздух. Зинаида сидит рядом с ней и что-то рассказывает. Алекс остается в своей комнате, а я иду в кабинет к отцу изучать бумаги.

Тут много всего. Делаю пометку для себя, что нужно встретиться с адвокатом и все обсудить. Бабушка подсуетила мне «своего человека». Серик Михайлович оказался высокооплачиваем адвокатом по бракоразводным процессам и имущественным вопросам,