крайность, но и крайности недолго держатся. Не делайте поспешных шагов в любви. Позвольте ей удивить себя, когда она вернется, хотя вы думали, что она навсегда потеряна. Позвольте ей ходить кругами вокруг себя, дайте ей возможность попытаться понять, что вы любите. Дайте ей укрепиться в выносливости, а гарантию этого может дать только время.

Создать новый дом с другим человеком ― это начать с пустоты, почти с нуля, и вы должны вкладывать все физические и душевные силы. Осмельтесь вместе шагнуть в «нашесть», что не дает никаких гарантий, кроме как общих взглядов на принадлежность, за чьими тлеющими угольками вы согласны постоянно присматривать. Время обеспечивает предметами обстановки, которые медленно, по одному добавляются к вашему внутреннему пространству в виде моментов, которые вы разделяли и в горе и в радости, на словах и в образах, которые вас удивляли; в виде историй, которые рассказывают, только достигнув определенного уровня доверия; в откликах, которые вы принимали в ответ на призывы, несмотря на то, что делали их только мысленно.

Подобно матери, которой не все равно, кого она приводит домой, чтобы познакомить со своим ребенком, так как она хочет создать стабильные отношения, мы должны быть аналогично осторожны со своими сердцами. Путь от сердца к сердцу должен быть пройден еще до того, как станет проторенным. Если он слишком долго пребывал в запустении, он зарастет и станет непроходимым. Или если любовь прекратит полностью отдавать себя, то путь может увести куда-нибудь в небезопасное место. Приглашение вступить в сообщество с другими людьми должно быть осторожным и уважительным, потому что измена дружбе обойдется очень дорого вашему сердцу, которое, возможно, никогда не оправится после этого.

Неизбежно наступают времена доминирования внешних сил в наших жизнях. В эти моменты все попытки выдавить из себя решение или получить преимущества только ухудшают условие нашей дилеммы, подобно, например, валуну, настолько крепко связанному веревками, что он не сможет сдвинуться с места, даже если очень захочет. Во времена подвешенности мы должны спрашивать у самих себя: а твердо ли я привержена своему идеалу? И если ответ положительный, то тогда мы должны уповать на то, что все тихо соединится само собой. Весьма далекая от «ничегонеделания», эта практика бездействия требует настоящего упорства, молчаливой скромности, которая приглашает благодать Творца прийти к нам на помощь. Говорят, что только через благоволение возможны кардинальные изменения, «подобно огромному косяку рыб, постоянно изменяющему направление своего движения» [41].

Я предлагаю вашему вниманию строки, восхваляющие пользу терпения. Эта духовная практика еще и призыв к Творцу наставить нас на правильный путь:

Ожидание Есть благое ожидание, Которое уповает на процесс брожения. Есть и ожидание, Которое знает, что, уходя прочь, Каждый еще больше возвращается к себе. Еще есть ожидание, Которое подготавливает само себя, Которое умащивается, украшается И заставляет себя отъедаться, Готовясь к возвращению любви. Есть благое ожидание, Которое не ставит себя на паузу, А добавляет свои слои к величию Того, кто этого достоин. Это сладкое ожидание Того, чьи плоды созревают, Что он не споткнется о себя, Чтобы первым отдать, Но ждет подношения, Приносимого ради своего удовольствия.

Стыд

Стыд ― это, наверное, один из самых коварных, таинственных гостей, потому что его редко когда удается выкорчевать. Он окрашивает все, что мы говорим, и сопровождается это опустошающим ощущением неправильности, неадекватности или бесполезности. Он лежит в основе многих других эмоций, подобно чувству незначительности, незаметности, заброшенности, недопонимания, маловажности и отсутствия поддержки. Он ― вера в то, что мы должны оставаться незаметными, отказаться от добровольных пожертвований, избавить окружающих от своего присутствия.

Слово «стыд» происходит от слова «студеный», «стужа», то есть то, что заставляет сжиматься. Видимо, поэтому мы храним в тайне и мучительно признаемся себе, что некоторые части нас самих настолько ужасны и недостойны, что, пока мы их не замаскируем или не спрячем глубоко, нас никто не будет любить и благосклонно воспринимать. Именно таким образом и начинается одна сплошная видимость стыда. Мы зажимаем внутри себя те самые вещи, которые делают нас теми, кто мы на самом деле. Однако сны идут напрямую к этим вещам и срывают все зажимы. Они работают безустанно, чтобы восстановить нами забытые, заброшенные и отвергнутые части души. Сны могут нести угрозу эго, чье существование целиком зависит от сохранения этих вещей скрытыми, но великое Эго живет, чтобы его все видели.

Если нам снится то, чего мы стыдимся, то это выглядит так, будто мы оказались обнаженными в многолюдном месте. Или пытаемся петь, когда нас никто не слушает, или начинаем говорить, а все сразу покидают комнату. Возможно, это похоже на то, когда все собрались за обеденным столом, а для нас там нет места. Возможно, это подобно чувству унижения, когда нас променяли на более привлекательную любовницу. Эти сны не столько заставляют нас плохо думать о себе самих, сколько показывают нам невыносимые детали того, что стыд выглядит как внутренняя движущая сила.

Когда мне было за двадцать лет, у меня уже был первый опыт серьезных взаимоотношений с мужчиной, который был недостоин меня по самым разным причинам. Он и его друзья были на десять лет старше меня, с уже сложившимися карьерами. Я все еще не имела ни малейшего представления о Системной жизни, за исключением, пожалуй, нескольких песен, которые я исполняла, чтобы выжить и чтобы продемонстрировать свои таланты в жизни. Каждую ночь мне снилось, что у него была любовница, красивее и способнее, чем я. Он не только бросил меня, но