И видеть не хотела.

Все ей представлялось невыносимым, отчего перехватило дыхание. Воздух с трудом проникал в легкие, казался густым и плотным. Она задрожала, стараясь победить навалившееся удушье. Будто какое-то кольцо сдавливало ее: куда бы ни упал взгляд, все напоминало ей о том, сколько еще предстоит сделать, будто кто-то требует, чтобы она срочно выполнила это.

Наследство, Яя и вранье Марии. Затем одинокие Пина и Лилия, брошенные там, на холме. Мысли бешено мчались вперед, пока не столкнулись с воспоминанием о сегодняшней ночи, когда незнакомец пытался пробраться в дом. А затем наступил черед Николы. Его глаза. Ощущение его рядом.

Она вернулась на кухню и вышла в сад.

Медленно зашагала по тропинке, перебарывая желание побежать.

Вот и улей, прямо перед ней. Еще немного, и она будет знать наверняка. Она еще не подошла к пчелиному домику, но уже вытянула руку и запела. Пчелы беззаботно летали вокруг. Анжелика наблюдала, как они кружились, затем на миг застывали и улетали обратно, будто зазывали ее куда-то. Такое их поведение было странным. Она замолчала и заглянула в улей под фиговым деревом.

Но первым, что она увидела, была… детская ножка, выглядывающая из-за улья. Сердце бешено заколотилось, ее обуял страх, она ощутила его физически. Кто это мог быть? Что произошло?

Шорох, и из-за крышки улья на нее уставились два глаза. Такого насыщенного зеленого цвета, каких Анжелика никогда не видела. Над ними копна волос с запутавшимися веточками и листьями. Рядом с мордашкой она увидела чумазые, почерневшие от земли пальчики, которые крепко держали крышку. Желтая маечка была вся перепачкана. Вокруг продолжали летать пчелы, иногда садились прямо на голову девочки и снова взмывали вверх.

У Анжелики дух перехватило, она взяла себя в руки, вздохнула и улыбнулась. Увиденное перечеркнуло все переживания, что беспокоили ее. Сейчас во всем мире были только она и девочка. И пчелы.

– Привет! Как тебя зовут?

Девочка не ответила, едва качнула головкой и огляделась. Анжелика заметила, что девочка собиралась убежать, как и при прошлой их встрече, поэтому протянула к ней руки.

– Хочешь, я кое-что покажу тебе?

Девочка с любопытством взглянула на Анжелику. Подозрительность, неуверенность и страх светились в ее умненьких глазках.

– Ты ведь не боишься пчелок, правда?

Над бровями пролегла морщинка, выдав то, что она задумалась. Нет, пчел она не боялась, ей даже смешно было о таком помыслить. Но все же девочка не торопилась выходить из-за улья, продолжая прятаться.

Пение сливалось с щебетанием птиц и дуновением ветра. Ноты мелодии одна за другой заполнили собой поляну. Эта песнь лилась из самой души Анжелики. Девочка заинтересовалась и вышла из своего укрытия. Когда пчелы стали садиться на Анжелику, малышка была всего в нескольких шагах от нее.

– Попробуй, вытяни ручку, пой и ты, это просто.

Девочка смотрела на Анжелику, не сводя глаз. Она открыла рот, затем закрыла. Вдруг нахмурила личико, опустила голову и посмотрела куда-то вдаль. Развернулась и помчалась прочь.

– Подожди, не убегай!

Она уже сделала несколько шагов, чтобы догнать девочку, но заметила, что пчелы заволновались. Она обернулась. На краю поляны стоял Никола и смотрел на нее.

– У тебя все в порядке?

– Да. Ты тоже видел эту девочку? Я ее уже встречала, в первый день, когда только приехала сюда.

Никола в задумчивости огляделся и протянул ей руку.

– Я тоже встречал ее, но понятия не имею, кто это. Иди сюда, пойдем в дом.

Анжелика уставилась на протянутую руку. Затем не спеша положила сверху свою.

– Я никуда не уеду, – произнесла она, ни на миг не отводя от него взгляд, словно бросая вызов.

Никола был невозмутим.

– Ты уверена?

– Да. Я остаюсь.

Они так и стояли в тишине, застыв, рука в руке. Каждый думал о чем-то своем.

Одуванчиковый мед (Taraxacum officinale)

Колкий и пронзительный. Пахнет сеном и сушеной ромашкой.

Это мед легкости и воображения. Помогает бороться с напряжением и страхами. Навевает воспоминания о беге по лугам, о ясном небе.

Янтарного цвета, медленной кристаллизации.

– И в итоге она вернулась. – Плотник уложил на место инструменты. Он поменял замок на входной двери, на воротах и черном входе.

Никола стянул перчатки и пожал ему руку:

– Здесь прекрасные места. Надеюсь, и для вас тоже.

Фабио Орту огляделся вокруг:

– Черт побери, а вы ведь правы! Сразу после свадьбы мы отправились в город. Карла нашла работу. Для меня работа всегда найдется. Кто умеет чинить что угодно, не останется без дела. А через год вернулись. Здесь мы зарабатываем меньше, но тут все человечнее. Случалось, что мы месяцами с женой встречались лишь в постели. Только поймите меня правильно, я валился в кровать, как мешок, набитый камнями.

Такая откровенность заставила Николу улыбнуться. Они с Фабио с детства дружили, а дружба – такая вещь, которую время отнять не может, как и то особое доверие, которое несмотря ни на что сохраняется на всю жизнь.

– Сколько я тебе должен? – Никола раскрыл бумажник. Он мечтал поскорее вернуться в дом и поговорить с Анжеликой.

– Загляни в офис, я скажу Карле, чтобы она подготовила квитанцию. Мне нужно кое-то посчитать.

– Как удобнее. Как у нее дела?

Фабио улыбнулся:

– Ну, если учесть, что она на седьмом месяце, то очень даже неплохо.

Выражение лица друга поразило Николу. Во взгляде Фабио светились глубокое удовлетворение и гордость.

– А ты? Жениться не надумал?

Никола покачал головой:

– Нет. Я не создан для таких вещей.

Повисла долгая пауза.

– Знаешь, Никола, в чем проблема вас, богачей? Вы слишком долго все взвешиваете и поэтому теряете кучу возможностей. Ладно, удачи тебе и привет Анжелике! Бог его знает, зачем она вернулась. Я бы на ее месте послал подальше всех в этой деревне, продал дом под попугайную ферму, знаешь, это такие, которые стрекочут без умолку с утра до ночи.

Картинка, что он нарисовал, была до того абсурдна, что Никола покачал головой:

– Уж не знаю, откуда у тебя такие мысли.

Улыбка на устах Фабио погасла:

– Я слышал, твой брат затевает нечто грандиозное.

Никола разозлился:

– Люди болтают много лишнего.

Если это и звучало как упрек, Фабио его не уловил. Он пожал плечами: